Гарднер Фокс "Мир демонов"

Новые похождения Кирыка, воина-волхва, выходца из далекого прошлого человечества. Он снова поднял колдовской меч Синеклык. Величайший герой известного мира, от бескрайнего Зеленого моря до Красной пустыни, Кирык был выше и сильнее всех в своем мире и своей эпохе. Но его призвали в другую, где Кирыку пришлось столкнуться демонами…

Пролог

МАКОННОН ОТКРЫЛ ГЛАЗА.

Вот уже пятьсот веков он пребывал во власти смерти, которая не была смертью, бродил по мирам, созданным его таинственным чародейством, воздвигая огромные дворцы из воображаемых материалов, почитаемый обитателями сотворённых им земель. Однако теперь он зашевелился, заворочался во сне, и часть его сознания пробудилась к жизни.

Его разум поискал по неисчислимым эпохам, по огромным просторам миров, где его чествовали, как Повелителя. В нём зародилось некое беспокойство, порождённое чувствами, которые больше не были чувствами смертного. Где-то в тех царствиях, кои он любил и оберегал, пульсировало какое-то Зло. Зло, которое... угрожало! Дерзало... пугать! Теперь то, что когда-то было Маконноном, полностью пробудилось, и присутствующее в его разуме беспокойство переросло в страшный гнев. Кто посмел побеспокоить Макон- нона, колдовства которого страшились во всей вселенной? Этому злу требовалось дать отпор, сокрушить. И поэтому Маконнон приступил к поискам через космическую пустоту в краях, где знали его в давние-предавние времена. Он отправлял свой разум в неисчислимые дали, ища, вынюхивая, вызнавая, что же именно так его разъярило.

По прошествии некоторого времени его разум вернулся обратно, прочь от того, что он обнаружил. Он парил у самых краёв той чёрной некромантии, применяя все свои силы в попытке проникнуть через границы нечестия. Маконнон не походил на других. О его силах давно забыли, однако он стал ещё более могущественным.

Когда он понял, что же именно побеспокоило его, то ощутил ярость и даже. страх. Потому как в его владениях жило и набирало силы что-то чужеродное, что-то гнилое, и он ничего не мог с этим поделать. И всё же он попытается. Он вызовет тех, кто поможет ему, кто с его помощью может разделаться с тем злом, что распространялось на Земле, в том мире, где пятьсот веков назад жил и творил чары Маконнон.

Иллида... Иллида изумрудноглазая — проснись!

Восстань, прелестная Иллида...

И тогда зашевелилась во сне Иллида.

Глава 1

ИДУЩИЙ ПО ПЕРЕУЛКУ споткнулся, держась за кровоточащую грудь. Это был низкорослый мужчина с давно не стриженными седеющими чёрными волосами. Одеждой ему служили тёмные безрукавка и штаны из грубой мешковины. Он кренился, шагая на нетвёрдо ступающих ногах, временами харкая кровью, и глаза его казались бледными, как мраморные шарики. В руке он держал рваный лист пожелтевшего пергамента.

Там, где над улицей нависал железный балкон, раненный. идущий пьяной походкой, закачался и врезался в каменную стену. Из его уст вырвался гортанный звук, наполовину мольба о помощи, наполовину стон от мучительной боли в груди, сказавшей ему лучше любого лекаря, что жизнь вытекает из него с кровью капля за каплей.

На камнях мостовой возник прямоугольник света от распахнувшейся двери таверны. Умирающий на миг воззрился на пивной зал, увидел деревянный стол с лавкой, где рядом со стройной длинноволосой и смуглой шатенкой сидел мужчина в стёганом поддоспешнике и кольчуге, сверкающей над килтом из тигрового меха в черно-желтую полосу. При виде этого темно-рыжего мужчины с бугрящимися мускулами, глаза умирающего широко раскрылись.

— Кирык, — прошептал низкорослый человечек, и попытался двинуться к двери таверны. Но он не смог шевельнуть ни единым мускулом. Жизнь покидала коротышку, утекая из него с маленькими струйками крови, которые тщетно пыталась остановить его ладонь. Если он сдвинет ногу, то упадёт на камни мостовой. Умирающий закрыл глаза, прислонился затылком к стене здания, и попытался собраться с силами.

А тем временем в таверне.

Сидевшая рядом с Кирыком Победоносным цыганка внезапно содрогнулась. Глаза её широко раскрылись. Она попыталась поднять руку и коснуться сидевшего рядом с ней мужчины, предупредить его, но не смогла. Она внутренне застонала.

«Спокойно, девушка! Я тебя не трону».

Голос походил на беззвучную мелодию. Он держал цыганку в своей власти, словно высеченную статую, его жизненные силы пробегались, чего-то ища по её мускулам и нервам. Мирна из племени цыган-романоев ждала, едва дыша.

«Теперь я в тебе. И всё же... мне нужна помощь».

«Что я могу сделать? Я же всего лишь цыганка, спутница сидящего рядом со мной воина. Не более того. У меня нет никаких способностей, никаких знаний», — мысли Мирны метались, словно испуганные мышки в клетке.

«Мне это известно. Просто расслабься. Забудь обо мне. Мне нужно твоё тело, но я не причиню тебе вреда. Никогда. С этого мгновения, ты — это я».

Беззвучный голос смолк.

А Кирык между тем проворчал:

— Надоело мне это заведение. Винные пары туманят разум. Мне нужен свежий воздух. Пошли, Мирна.

Большая ручища схватила цыганку за запястье и подняла со скамьи. Массивный воин с лёгкостью проложил себе дорогу сквозь толпу пьяниц и пронзительно взвизгивающих, смеющихся блудниц. Цыганка последовала за ним. Ручища Кирыка толкнула деревянную дверь, они вышли из таверны ,и мужчина обнял девушку мускулистой рукой и, прижав её к себе, усмехнулся ей.

— Ты устала от наших странствий? — спросил он. — Когда я отказался от трона, отдал его Алмораку и Ариалле, мы покинули Тантагол, ты горела желанием поехать со мной.

Мирна бросила на него взгляд из под длинных ресниц.

— Ты тысячу лет пробыл мертвым, Кирык, заточенным в той статуэтке, из которой тебя освободила та чародейка, Ариалла. Тебе требуется пожить сполна.

— Я жил и в той статуэтке. Она была мною, — проворчал гигант. — Однако, пока меня не освободила Ариалла, это было своего рода смертью. Ты права. За ту тысячу лет, я слишком сильно соскучился. Мне и правда хочется пожить сполна, испробовав еду и вина этого изменившегося мира.

— И женщин?

— Нет-нет, — громко расхохотался Кирык. — В качестве женщины мне хватает и тебя.

— Кирык, — прохрипел вдруг чей-то голос.

Воин-гигант повернул голову, увидел низкорослого человека в темной безрукавке с яркими алыми пятнами, пытающегося оттолкнуться от каменной стены, к которой прислонился. Сделав несколько нетвёрдых шагов, он пошатнулся и упал ничком. Кирык тут же проскрежетал ругательство и отпустил цыганку.

— Ей Иллида! Я уже видел этого малого.

Умирающий улыбнулся воину, когда Кирык опустился на колено возле него.

— Я — Эндоул. Да, я сидел в тюрьме Тантагола, когда ты освободил людей Алморака, чтобы те помогли тебе в борьбе с Девадонидом. Хоть я и вор, но был благодарен за освобождение и сражался вместе с вами, пока вы не победили... — он закашлялся, харкая кровью. — Я умираю, Кирык. Здесь у меня в руке... карта Погибельных топей... остров Иктор. там старые развалины, и колокольчики Салмалинды.

Кирык воззрился на стиснутый кулак умирающего, в котором тот сжимал кусок пергамента. Сердце его забилось быстрее. Где-то в дальних закоулках его разума хранилось и воспоминание о колокольчиках Салмалинды, но ему никак не удавалось извлечь его.

— Кто тебя ранил? — прорычал он. — Клянусь Иллидой, он за это поплатится, слово даю.

Эндоул покачал головой.

— Для мести нет времени. Карта. Добудь колокольчики. Отвези их.

Старик напрягся и вытянулся. Глаза его вытаращились. На какой-то миг он застыл, а потом его тело обмякло. По мертвеннобледному лицу пробежала тень, и Кирык с цыганкой переглянулись. Казалось, прекрасной Мирне жаль вора, но в пылающем на стене факеле в этих зелёных глазах сверкали блеск и оживление, заставившие воина приглядеться повнимательней.

— Твои глаза, — прошептал он. — Они напоминают мне глаза другой красавицы.

Мирна робко искоса взглянула на него.

— Неважно, какие у меня глаза... Этот человек мертв. Возьми карту. И быстро.

Кирык крякнул и начал осторожно разгибать пальцы мертвеца, высвобождая из сжатой пятерни покрытый пятнами крови пергамент. Высвободив он сунул его себе в поясную сумку.

— Пошли, девушка. Тут неподходящее место. Городская стража может застать нас около мертвого человека...

Они пробежали по переулку, вышли на более широкую улицу, где по тротуару гуляли пьяные моряки с торговых судов из далёких стран вроде Птеска и Такиспана. Они бежали наперегонки с развевающими их одежды морскими ветрами, и Кирык крепко сжимал ножны со своим огромным мечом, Синеклыком, чтобы тот не мешал его движениям. Когда они замедлили шаг с целью смешаться с толпой, Кирык спросил:

— Что ты знаешь о колокольчиках Салмалинды?

— Некогда в иные эпохи ходила легенда, передаваемая со времен страшного Маконнона, о колокольчиках с таким названием, — задумчиво свела брови Мирна. — Но о чём в ней говорилось? Не могу вспомнить.

— Постарайся вспомнить... Мне не хочется, чтобы старик умер напрасно. Если это было какое-то его жульничество... он же, помнится, был вором. ну, я могу достать те колокольчики и продать их, купив надгробный камень на его могилу. Но если тут есть нечто большее, а все мои инстинкты говорят именно так. Мне надо будет подумать, постараться вспомнить.

К этому времени они находились неподалёку от окраины припортового города, за пределами которого пролегала плохо вымощенная дорога на Домилок, который был городом Каралонии. Вдали возвышались деревья огромного леса, и небо над ним выглядело странно чёрным, словно лишённым звёзд, хотя ночь стояла ясная. На скрипящих цепях качалась потрёпанная деревянная вывеска, показывающая, где открывала свои двери для моряков таверна «Киль и якорь».

— Сюда, Мирна. Для такого путешествия нам понадобятся наши плащи и сёдла.

Его ручища пошарила в поясной сумке, обойдя стороной сложенную пергаментную карту, отыскивая золотые гриффы и серебряные роданты.

— Мы оплатим счёт и купим продуктов для поездки.

— Остров Иктор во многих днях езды отсюда, — пробормотала мечтательным голосом цыганка.

Поражённый Кирык резко повернулся к ней.

— Что ты знаешь об Икторе? Я помню его по той, другой жизни, до того, как Джокалин наложил на меня колдовские чары. Но ты же цыганка.

Мирна, казалось, встряхнулась.

— Так я же романойка, Кирык, и путешествовала по дальним странам.

Однако в душе Мирна знала, что тех слов об Икторе она не говорила. Её заставило сказать их то, что бы там ни поселилось в ней, о чём ей не позволялось говорить. Оно даже ответило за неё, выдумав оправдание.

Кирык нырнул в затянутую дымом таверну, где факелы отбрасывали красноватый свет на деревянные столы и скамьи, где запахи жарящегося мяса соперничали с запахами пекущегося хлеба и пролитого вина. В этот поздний час на лавках все ещё сидело с полсотни мужчин и женщин. На расчищенном пространстве для их развлечения принимала позы обнажённая молодая рабыня.

Кирык провёл Мирну с собой между столами и отсыпал мужчине за стойкой три серебряных роданта.

— Наполни сумку едой и подбрось полный бурдюк вина, — распорядился он. — Мы сегодня отправляемся в горы.

— А что там в горах, Кирык? — проревел какой-то из завсегдатаев.

— Лес, — усмехнулся воин-гигант.

Вся таверна дружно заржала и стукнула по столам кожаными кружками. Под этот аккомпанемент Кирык с цыганкой добрался до двери на улицу. Теперь на широком плече он нес парусиновую сумку с едой. Выйдя из таверны, они направились к конюшне, где варвар оседлал чалую кобылу для девушки и крупного вороного боевого коня для себя.

— Мы же едем к Погибельным топям, Кирык, а не в лес, — прошептала Мирна.

Зубы варвара сверкнули при свете факела.

— Да. И некоторые из тех дураков могут потащиться следом за нами. Они ж примутся гадать, с чего меня понесло вдаль в такой час. Подумают, будто я охочусь за каким-то сокровищем, и могут последовать за нами. Но если они отправятся в леса, то никогда нас не найдут.

Мирна негромко рассмеялась и вскочила на кобылу. Кирык прыгнул в седло, и они дружно тронули лошадей носками сапог, пуская их кентером. Вскоре они выехали за черту города, и пустили лошадей галопом. Мирна держалась в седле легко и непринуждённо. Её волосы свободно развевались на ветру. Кирык улыбнулся, глядя на неё. Она была рядом с ним, когда он боролся с Девадонидом, который был царём Тантагола до того, как Кирык сверг его. И уехала с ним, когда воин покинул тот город, пожелав разделить с гигантом кочевую жизнь.

Ей Иллида! Он любил эту волшебную сильфиду с её смуглой, как лесной орех, кожей и зелёными глазами. Глаза её, однако, изменились в том переулке, когда умирающий вор упомянул о карте, указывающей путь к колокольчикам Салмалинды. Их блеск показался ему каким-то чужим.

В тот миг они напомнили Кирыку другие глаза, глаза самой Иллиды, которая явилась помочь ему в борьбе с Джокалином. Почему же глаза этой цыганочки напоминают ему глаза богини? Не имело значения. В своей бежевой шерстяной одежде, доходившей ей до середины бёдер, опоясанной медной цепочкой с висевшим на ней кинжалом и бархатной сумочкой, она была отличной спутницей в поле и в постели. Думать, будто он видел в ней что-то от Иллиды, было полной чушью.

Они скакали галопом много часов, пока горная дорога не привела к развилке — правая и более узкая тропа вела на юг к Иктору и Погибельным топям. Они поскакали рысью по левой и поехали медленнее, так как путь у них выдался длинный, и тантаголянин не желал утомлять лошадей.

Рассвет застал их проезжающими через лесистую местность, где ветки деревьев украсили переплетающиеся гирлянды лиан с висящими на них толстыми красными дынями. Кирык срезал кинжалом несколько штук, и они съели их прямо в седлах, не останавливаясь. Отбросив в сторону корки, Кирык обвел внимательным взглядом низкое небо.

— Скоро будет гроза, тучи быстро собираются.

Сунув руку в седельную сумку, он извлёк запачканную кровью карту и развернул её.

— Этот пергамент оторвали от более крупной карты, — пробормотал он. — Вот здесь, где идёт неровный край, должно быть, была часть Каралонии, куда ведут караванные пути. Видишь здесь линию из точек? Именно тут проходит верблюжья дорога на Самак- кан.

Мирна подвела кобылу поближе и поехала, задевая колено воина своим.

— Вот, — ткнула она пальцем на карте. — Это Домилок. Примерно в десяти лигах к востоку от него и лежат Погибельные топи.

— Тебе что-нибудь известно о местонахождении острова Ик- тор? И что за развалины расположены на том острове?

Мирна сосредоточенно нахмурила брови почти сведя их в одну линию.

— Мне смутно помнится — но только смутно, — что где-то в Погибельных топях есть какое-то озеро. Иктор — остров на том озере. И мне думается, что те развалины — руины храма Мофоргона.

Она провела смуглыми пальчиками по низкому широкому лбу.

— Мофоргон — могущественный демон, обитащий в очень отдалённых краях. Он очень силён. Если колокольчики Салмалинды поднесли в качестве жертвоприношения ему, то он может защищать от нас этот дар.

— Откуда ты столько знаешь об этом? — подивился Кирык, отстраненно посмотрев на свою спутницу. Её глаза казалось, сделались такими же яркими, какими были тогда в переулке. Мирна же наигранно рассмеялась, пожала плечами и кокетливо взглянула на Кирыка.

— Я же романойка. Должно быть. я что-то слышала от какого-то путешествующего купца.

Кирык пожал огромными плечами. В тот миг, когда Мирна заговорила, ему показалось, будто её язык сделался каким-то чужим. «Не имеет значения», — сказал он себе. Эта девушка безусловно была Мирной, и никем иной. Однако в сердце его зародилось смутное беспокойство. Взгляд Кирыка коснулся выпирающих из бежевого шерстяного платья грудей его спутницы, скользнул по её стройному телу, прекрасному лицу и прихотливо развевающихся на ветру длинных шатеновых волосах. Что и говорить, перед ним точно была его цыганка. Он свалял дурака, предполагая что-то иное.

Они поехали дальше. Когда солнце уже стояло высоко в небе, они остановились подкрепиться пищей из седельных сумок. Путники устали, ведь с пой поры, как они покинули таверну «Киль и якорь», проехать им пришлось далеко. И предстоял ещё долгий путь. Но Кирык настоял на том, чтобы они отдохнули, и чтобы их кони получили передышку.

— За нами никто не следует. Я постоянно следил за дорогой и не мог тут ошибиться. Мы немного поспим, а потом проедем ещё несколько часов дальше. На ночлег станем у подножья Инварин- ских холмов.

И они уснули в объятиях друг друга. То, пряталось внутри цыганки, что овладело ей, улыбнулось приятным сновидениям. Мирна сжала в объятиях мужчину, на груди которого спала, но эту нежную ласку вызвала не её душа.

Глава 2

ЧЕРЕЗ ПЯТЬ ДНЕЙ они въехали на вершину холма и остановились; местность внизу скрывал густой туман. То тут, то там налетали порывы ветра, и туман расходился, показывая чёрные воды и колышимые ветром камыши. Рядом с камышами произрастала странная растительность, мясистые цветы на тонких стебельках, которые странно колыхались, даже когда стихал ветер.

Это были Погибельные топи, огромные просторы воды и топкой почвы, где, по слухам, водились странные звери, и где бесследно исчезали зашедшие туда люди. Их больше никто никогда не видел, если какой-нибудь бродяга случайно не натыкался на их скелеты.

Обнаружить остров Иктор Кирыку с Мирной не удалось, его слишком хорошо скрывал стелящийся над водами серый туман. Кирык глухо выругался.

— Придётся нам найти лодку, нашим лошадям нипочём не преодолеть эту топь. Они тут утонут, а вместе с ними и мы.

Он пришпорил чёрного скакуна, направляя его вперёд. На Мирну же он не взглянул и поэтому не увидел, ни как напряглось её тело, ни как изменились её глаза, постепенно став ярко-изумрудными. Эти зелёные глаза были божественно живыми, словно высеченными из сердца живого самоцвета, они на мгновение вспыхнули радужным огнём; а потом их огонь померк, и Мирна снова смотрела на мир обыкновенными зелёными глазами.

Девушка встряхнулась, приоткрыла губы, чтобы окликнуть ехавшего впереди воина-волхва, но не стала звать его. Она ехала, озадаченно хмуря миловидное личико, глядя на черную воду под копытами лошади. Берега этих болотистых земель состояли наполовину из суглинка, наполовину из грязи. Туман стал гуще, клубясь, словно жаждущий сожрать всё. что в него угодило.

— Ей Иллида Мягкогрудая! Мрачное же это местечко, — пробормотал себе под нос Кирык, слезая с седла. — Нам придётся расседлать лошадей и отпустить их на волю, если последуем дальше.

— Без лодки?

— Где-то поблизости должен быть причал. Жители Кигола иногда рыбачат в этих водах, там, где помельче, где не появятся никакие рептилии. Схожу посмотрю.

— Незачем. — Мирна поднялась на стременах. И вытянула руку, показывая Кирыку нужное направление. — Вон там, на севере, под деревом.Кирык бросил на свою спутницу любопытный взгляд, но двинулся в указанном направлении и наткнулся на неглубокую долблёнку, сработанную из бревна какого-то дерева. Мышцы его вздулись буграми, когда он приподнял её и столкнул в воду. Цыганка оказалась рядом с ним и грациозно ступила в долблёнку, так что та лишь немного качнулась и вскоре снова застыла на воде. Воин вытолкал лодку из камышей, и перемахнул в неё, расположивись на носу. Мирна напряженно пригнулась на корме, время от времени погружая в воду весло, обшаривая взглядом расстилавшийся впереди туман.

— Налево, — окликнула она раз Кирыка, а потом добавила: — Западнее.

Кирык не утруждал голову размышлениями относительно её указаний. Его острый взгляд устремлялся в крошечные разрывы тумана ещё быстрей, чем её. Однако когда в её голос закрадывалась определённая нотка, он следовал её указаниям, и сам удивлялся себе. Вокруг поднимались из воды высокие болотные травы, шурша по килю и бортам долблёнки. Путники разглядели в сером тумане дерево, покрытое настолько темно-зелёной листвой, что та казалась почти чёрной. Да, эта топь выглядела мрачным местечком, и воин-варвар, любящий простор и прохладный ветерок, беспокойно шевелился, словно чуял какое-то таящееся в тумане Зло.

— Что за человек стал бы строить храм в подобном месте? — начал гадать он вслух.

Мирна в ответ негромко рассмеялась.

— Некогда эти болота были пышным, цветущим краем, где произрастали хорошие кормовые травы. Этот край входил в земли древнего царства Суррилеоне, где поклонялись Мофоргону. В его храме проводили странные ритуалы, приносили в жертву богу-демону прекрасных девственниц. В те забытые времена эта страна, Суррилеоне, была прекрасной.

Глаза цыганки снова горели как звёзды, но Кирык этого не замечал, так как та отвернула лицо с сторону от него, глядя на лежащие к западу воды. Она говорила негромко, более мелодичным голосом, чем у самой Мирны, и при звуке этого голоса у Кирыка выгнулась спина.

— Ты говоришь словно...

Варвар встряхнулся, отбрасывая пришедшую ему в голову мысль. Он знал этот голос, его модуляции; некогда ему достаточно часто доводилось его слышать. В своей давней-предавней жизни, до того, как на него наложили чары, превратившие его в бронзовую статуэтку, он поклонялся богине Иллиде. И совсем недавно, несколько месяцыев назад, та ожила, дабы помочь ему разгромить Девадонида и убить демона Абсотота.

Кирык протянул руку к девушке, схватил её и развернул к себе лицом. Мирна с удивлением повернулась к нему и вопросительно выгнула брови.

— Что такое? — спросила она.

Ему всё привиделось. Иллида не могла сидеть здесь с ним в долблёнке, тут находилась только романойка.

— Да так, возникла одна мысль, — ответил он. — Пустое. Меня удивило, откуда ты знаешь о Суррилеоне.

— Я что-то о нём слышала, но не помню, ни где, ни когда, — нахмурила брови силясь вспомнить, Мирна. — Но услышанное довольно правдиво.

Она вернулась к гребле, и воин-волхв время от времени с сомнением поглядывал на неё. Её ответ его не удовлетворил. «Какая-то там цыганка не может знать древнюю историю этого края», — сказал он себе. Но то, что он начал подозревать, было... чушью. Более двух часов они гребли, проплывая между разными островками, поросшими жёсткой травой и странно разросшимися цветами. За бортами журчала чёрная вода. Теперь они молчали, и Кирык гадал, что ему делать с колокольчиками Салмалинды, коль скоро те попадут к нему в руки, но твёрдо решил получить за них хотя бы на надгробный камень для старины Эндоула. Мирна же сидела и грезила о чем-то своем, лениво работая веслом. Но её глаза снова светились изумрудным блеском, когда перед её мысленным взором вставали сцены из совсем уж дав- него-предавнего прошлого, а отнюдь не эти туманные болота, по которым они скользили на лодке-долблёнке. Перед Мирной проплывали видения богини Иллиды, кожа цыганки побледнела, словно воск...

Со временем, сквозь туман смутно проступил небольшой остров, бывший некогда вершиной холма. И вместе с островом в поле зрения появились и обломки мраморных блоков, и несколько ещё не обрушившихся столпов древнего храма Мофоргона. Над развалинами повисла гулкая тишина, на упавших колоннах и мелких обломках покоились фризы, образовывавшие когда-то портик храма. По мозаичном полу протянулся потемневший за много веков контур страшного Мофоргона. Поразительный и величественный, даже будучи заброшенным и разрушенным, храм в мрачном великолепии выделялся на фоне зелёной травы и чёрных болотных вод.

Цыганка первой выскочила из долблёнки, сделав несколько шагов по твёрдой земле, словно стремясь убедить саму себя в её прочности, глубоко вдыхая воздух, прошлась туда-сюда. Глаза её сверкали, словно воскрешая давние воспоминания, притягиваемые к её взору этими развалинами.

Кирык вылез следом за ней, перемещая ножны поближе, так, чтобы рукоять меча располагалась наготове возле огромной ручищи варвара. Он сильно нахмурился, ему не нравилась эта жуткая тишина, это ощущение по-прежнему таящегося здесь прошлого, угрожающего и опасного.

— Ну и где же, во имя ногтей Иллиды, тут спрятаны колокольчики Салмалинды?

— Внизу, — прошептала Мирна. — В крипте.

Воин-волхв с сомнением глянул в её сторону, но отправился вперёд, а девушка изящно пошла следом за ним. Там, где некогда пролегала дорожка к храму, лежали наполовину погружённые в траву осколки плоских камней. Мелкие куски камня и мрамора показывали, где раньше тянулись по бокам от дорожки статуи. Теперь же там росла только наполовину скрывающая камни островная трава. Они миновали то, что некогда составляло портик, и проследовали через него к проёму, где висели двери. Внутри храма царила полная тишина. В противоположном конце нефа во внутренней части храма всё еще стоял алтарь, из белого мрамора, покрытого выцветшими пятнами крови многих жертв.

Конец ознакомительного фрагмента