Гарднер Фокс "Воин-волхв"

Кирык, воин-волхв, древний герой. Он родом из самого темного и забытого прошлого человечества, в его гранитной руке сверкал колдовской меч Синеклык. Сквозь туманы истории он шел в поисках жаждавших поработить или уничтожить людей ради своей выгоды. Величайший герой известного мира, от бескрайнего Зеленого моря до Красной пустыни, Кирык был выше и сильнее всех в своем мире и своей эпохе.

Глава 1

АРИАЛЛА-КОЛДУНЬЯ ШЛА по базару, выискивая то, что не имело названия, чего могло вообще не существовать. Она испытывала внутреннюю уверенность, что мигом узнает то, чего жаждит, стоит только этой вещице оказаться на виду.

И все же она могла и ошибаться.

Есть ли в той невнятной легенде хоть крупица правды?

Уличные торговцы расхваливали свои товары: сверкающий ковер из Такиспана создавал цветовое попурри там, где на нем был выткан темнолицый человек; бронзовая ваза, эмалированная умельцем из Иварина, сверкала, отражая лучи заходящего солнца; изогнутый меч из отдаленных южных краев был выставлен рядом со щитом в котором поблескивали редкие самоцветы. Однако взгляд Ариаллы не задерживался ни на чём... Она уверенно шла вперёд, ступая босыми ногами в чёрных сандалиях, прекрасно сочетающихся с чернотой её плаща. Чёрные волосы свободно ниспадали ей на плечи, подобно прическе какой-нибудь блудницы с разъездной ярмарки, но их скрепляла серебряная цепочка. А лицо её, аристократическое и утончённое, в котором чувствовалась примесь царской крови, выглядело холодным и почти безжизненным. На нем жили только прекрасные черные глаза, пронзающие взглядом то какой-нибудь медный кувшин, то набор резных воинов для игры оганал.

Колдунья долго бродила по различным базарам своего мира, от замерзших бесплодных пустошей Истулии до пропечённых солнцем пустынь Аразаллы, дрожа от холода в одном климате и едва не сварившись в другом, черпая силы из ненависти и желания отомстить, от которого у неё в жилах вскипала кровь. Время от времени она, защищая свою жизнь, пускала в ход тонкий трёхгранный кинжал, висевший у неё на поясе. Она подносила дары на странные алтари ещё более странных богов, дабы её поиски могли наконец завершиться. Однако с каждым шагом она падала духом, всё ниже опуская голову.

— Так долго! Поиски длились так долго, — шептала она, пряча лицо под капюшоном тёмного плаща. — Я уже почти начинаю считать ту легенду лживой.

Что такое легенда? Слово нашёптанное в ночи, байка сочинённая каким-то сказителем на базаре, намек на нечто давно желаемое и облечённое в слова. Поговаривали будто Кирык-таки жил на свете... Поговаривали, будто сковавшие его чары по-прежнему сильны. Где-то в мире он вел жизнь, которая также была и смертью. А смерть он ждал. Ждал, надеясь. Ждал!

— Я найду его, — прорычала колдунья, стиснув алые губы и сжав правую руку в кулак. — Найду. Сколько бы мне ни понадобилось времени.

Ариалла призвала на помощь демонов, однако те оказались бессильны перед лицом древней некромантии, что обрекала Кирыка на безвестность. Об этом демоны с сожалением сообщили колдуньи в самые мрачные ночные часы, шепча, что они не могут найти воина-колдуна. Килтин, Абаккан, Рогрод, у демонов было много имен, а их сила безгранична. Но помочь Ариалле они не могли.

Мимо неё проскакал галопом всадник в серо-серебряном наряде правителей Птеска, и грязь, разбрызганная копытами коня, испачкала ноги колдуньи. Ариалла скрылась в тени, бурча что-то в адрес грязи, попавшей на её кожу.

Однако она уже вынесла и худшие неприятности, и, если надо, вынесет ещё. Она должна найти Кирыка! В ней сидела отчаянная потребность посмотреть ему в лицо, услышать его голос. Да! Такая же огромная потребность какую, должно быть, если не врала легенда, ощущал и он сам.

Ариалла прошла из конца в конец базара, и повернула назад, в отчаянии сгорбив плечи. В животе у неё урчало, она уже целый день ничего не ела, но её это нисколько не волновало. Она насытится одним взглядом, лишь бы только ей удалось увидеть то, чего она искала, то, что она узнает, едва завидев, хотя предмет этот не имел названия, и колдунья не знала, на что он может быть похож. Ноздри Ариаллы сжа-лись, а глаза на прекрасном лице слегка запали.

Ноги вели её в одну лавку за другой, в один ларек за другим. Ей предлагали серебряные фонари из Каралонии, золотые колокольчики из Аманоя, одеяния редкой работы, сошедшие с ткацких станков Инисфала. И всякий раз она качала головой, и лавочники, продавцы разных изделий чувствовали её отчаяние — отчаянье, доводящее Ариаллу чуть ли не до слёз.

— Что вы ищите, госпожа? — спрашивали торговцы.

— Я узнаю, как только увижу, обязательно узнаю!

Они смотрели на неё, и в их глазах читалось сочувствие, так как Ариалла была красивой женщиной с великолепной фигурой, и по мнению торговцев, ей лучше было бы отправиться в постель с каким-нибудь сильным мужчиной, а не стирать ноги в тонких чёрных сандалиях в поисках чего-то такого, чего и она сама не могла назвать...

Солнце уже садилось, когда она подошла к маленькой лавке на самом краю базара. Хозяином оказался коротышка, очень худощавый и старый, со слезящимися, почти слепыми глазами. Он возился с каким-то сундуком, сдвинуть который ему было совершенно не по силам.

С миг чародейка наблюдала за ним затуманенным от жалости взглядом, а потом подошла помочь и, взявши белой рукой с алыми ногтями за угол сундука, с силой толкнула его. Когда сундук оказался вплотную придвинут к стене лавки, старик благодарно кивнул.

— Благодарю вас, милостивая госпожа. Я старик, прожил слишком долго... Плохо... что мне приходится так вот зарабатывать на жизнь.

— Да вся жизнь, старик, — сплошные тяготы, — улыбнулась колдунья.

— Тот трижды проклятый парень, которого я нанял, сбежал с какой-то девчонкой.

— Юность тянется к юности.

— Он оставил меня с этим старым барахлом из Тантагола. Сундук очень тяжёлый, а я даже не знаю, что в нем хранится. Подожду до завтра.

Женщина, едва дыша, уставилась на старика.

— Из Тантагола? Говоришь сундук. из Тантагола?

— Да, — негромко усмехнувшись, кивнул старик, — из той самой страны, где правит Девадонид — Девадонид Проклятый, Жестокий, Бесчувственный. Маг и король в одном лице! Через Тантагол я проехал очень быстро, госпожа, ни чуточки не желая там задерживаться, хотя торговля у меня шла бойко. Я продавал и покупал, даже выменивал, как давно уже не поступал, пока не заявились стражи и не набросились на меня, заставив собрать весь товар посреди ночи. Они потребовали, чтобы я убирался на все четыре стороны...

— Из Тантагола, — прошептала Ариалла и, широко раскрыв глаза, воззрилась на сундук. — Говоришь, ты ещё не заглядывал в него? И в этом сундуке вещи, которые ты купил или выменял в землях Девадонида?

— Возможно, вас интересуют товары из Тантагола? — Голос старика стал резче. — Если так, то завтра я покажу их вам, когда мой паренек насытится девушкой и вернется. Но сейчас. Я ж старик. Устал я. Сейчас закрою лавку, поем и лягу спать. Ах, поспать бы.

— Нет, — отрезала Ариалла. — Я посмотрю сейчас.

— Да уже почти стемнело, — охнул старик.

— Тогда зажги фонарь. Я заплачу за масло. Но я должна увидеть товары сейчас!

Колдунья опустилась на колени рядом с сундуком и провела по нему ладонями словно по коже возлюбленного. Сундук был старым, почерневшим за долгие века, его железные запоры заржавели. Однако этот сундук был из Тантагола, а именно в Тантаголе когда-то жил Кирык.

— Открой! — властно приказала Ариалла.

— Да, госпожа. да. Но позвольте мне вначале зажечь фонарь, раз уж вы платите мне за масло. Я в темноте едва вижу, а при свете, мне удастся лучше продемонстрировать вам то, что я купил в землях Девадонида.

— Незачем, — тяжело дыша отозвалась она. Ухватившись руками за крышку сундука, она подняла её. Внутренности сундука и его содержимое скрывали густые чёрные тени. Однако колдунья разглядела лежащие среди складок ткани кинжалы. Попадались там и ювелирные изделия.

Руки Ариаллы нырнули в сундук, зарывшись в груду тряпок, металла и драгоценных камней, и пальцы её заскользили в темноте, словно слепые мыши. А затем над головой у неё вспыхнул фонарь — старик поднял его, высветив содержимое сундука, чтобы выяснить, что же именно больше всего порадует странную покупателицу.

С улицы налетел порыв ветра, в котором смешались запахи редких духов из Аразаллы с ароматами пряностей из Партанора. Ветер всколыхнул чёрный плащ за спиной опустившейся на колени женщины, и вздыбил грубую коричневую рубаху старика. Заставил пламя фонаря затрепетать так, что на сундуке и его содержимом заплясали тени.

Ариалла негромко вскрикнула. Пальцы её сжали хлопковую тряпку и завернутый в неё твердый предмет. Руки её ощупали тот предмет, прошлись по нему, гадая что же это такое, в то время как сердце у неё гулко стучало и колотилось, а дыхание стало частым и неглубоким.

— Это оно, — прошептала колдунья, сама не веря своим словам.

Она подняла тряпицу из хлопковой ткани и развернула её. На ладони ей легла шестидюймовая статуэтка мужчины, изготовленная из бронзы. Статуэтку покрывала краска, возможно, эмаль, нанесённая так искусно, что казалось, длинные жёлтые волосы статуэтки развевает океанский бриз, а грудь и плечи рельефно обтягивает кольчужная рубашка, поверх которой наброшен толстый плащ жёлтого меха.

— Эту я куплю эту фигурку, старик, — объявила Ариалла.

Взгляд ее не отрывался от статуэтку, она выглядела такой реалистичной. На широком кожаном поясе с бронзовыми заклёпками статуэтки в крошечных ножнах висел меч, а на другом боку — кинжал. Лицо воина потемнело от загара, а глаза были зелёными, как новорожденный листочек.

— Вещица очень ценная, — произнёс дрожащим голосом торговец. — Мне её продала одна старуха, нашедшая её на чердаке своего дома. Невозможно сказать, сколько она там пролежала. Наверное, долгие годы. Да, вероятно. Сразу видно, это работа большого мастера.

— Серебряный родантл, — тотчас же предложила Ариалла.

— Золотой гриф, — возразил старик.

Ариалла повернулась, посмотрела на него, и старик вскрикнул, увидев, что именно написано у неё на лице и горит во взгляде. Он шаг за шагом попятился, пока не уткнулся спиной в рулон поношенного инисфалийского бархата.

— Возьмите ткань, это мой подарок, — дрожащим голосом пробормотал он.

Ариаллу успокоилась и улыбнулась, покачав головой:

— Нет-нет уж... Ты прав... Эта статуэтка стоит хороших денег. Я проделала немалый путь ради возможности взглянуть на неё — так неужели я обесчещу свои поиски скаредностью? Десять грифов, старик. Даю десять золотых грифов.

Когда она поднялась на ноги, старик весь трясся.

— Десять... грифов? — прошептал он.

— Да, десять! Что такое десять грифов по сравнению с тем, что я ищу?

Она отсчитала монеты, роняя их в ладонь старика, заставив каждую монету звенеть, в то время как торговец неверящим взглядом таращился на это новообретённое богатство. На лбу у него выступили бисеринки пота, и теперь, когда он разбогател, то поневоле резко поднял голову и посмотрел на улицу, опасаясь грабежа. Расплатившись, колдунья очень осторожно засунула статуэтку в карман плаща. Старик провел языком по тонким губам.

— Госпожа, умоляю, ответьте на один вопрос!

— На какой же?

— Что столь ценного в этой статуэтке?

— Сегодня вечером, старик, я купила легенду. И называется эта легенда. Кирык!

— Кирык? Но Кирык же десять веков как умер!

— Ты так считаешь, старик? Значит. он воскреснет.

Старик съёжился, ещё сильнее вжавшись в бархат из Инисфала.

— Вы с ума сошли, госпожа! Не будь мое имя Пренн, не иначе, как вы рехнулись. Кирык умер тысячу лет назад. И говорите. он вновь воскреснет?

— Так гласит легенда. И, как уже сказано, я за свое золото купила легенду.

Она прошла мимо старика и вышла на улицу.

Уже стемнело, в небесах лениво проплывали две луны, освещая серебристыми лучами базар, белые кирпичные дома и шпили торгового города Джоралегона. Сжимая статуэтку через тонкую ткань плаща, Ариалла шла быстро, целеустремлённо и без прежней усталости шагая сквозь ночь, тьму которой пронзал иногда лучом фонаря из какой-то лавки или ларька, где по-прежнему сортировали товары или торговались о цене с припозднившимися покупателями. Сердце у неё так и пело. Она знала. Как только её руки обхватили статуэтку, она сразу поняла, что поиски её завершены. Одна часть легенды сбылась. Статуэтка теперь у неё, и она заставит камень ожить, выполнит остальную часть пророчества.

Обутые в сандалии ноги привели колдунью в тихий район, где из окон и с коньков крыш каменных домиков лили свет на узкие улицы фонари. К домам этим примыкали окружённые стенами сады, и то тут, то там попадались таверны, где путники могли утолить жажду и провести ночь на перине.

Бесшумно ступая, Ариалла вошла в высокий дом и прокралась наверх по освещённой только масляным светильником лестнице. Единственным сопровождавшим Ариаллу звуком был шорох её плаща. Она поднялась на верхний этаж, и, достав из кожаной сумки на поясе большой ключ, вставила его в замок узкой, крошечной дверки. Дверь бесшумно распахнулась на смазанных петлях.

Колдунья взяла со стола трутницу, ударила по кремню кресалом и раздула упавшую на трут искру. Запылал крошечный огонек. Женщина коснулась огонька фитилём фонаря, и теперь при ярком свете стало видно просторное и роскошное помещение со скудной меблировкой. Вся мебель состояла из стола и небольшого стула, хотя сундуков тут было много; а посреди комнаты на полу, голом и дощатом, виднелась начертанная разноцветным мелом большая пентаграмма, и ещё одна, поменьше, в углу.

Ариалла вздохнула, торопливо достала статуэтку и поставила её в центр пентаграммы. Потом постояла с миг на коленях, рассматривая крепкую бронзовую фигурку. А затем она встала и прошла в угол, где подняла с пола потёртую деревянную шкатулку с замками из потускневшего серебра, поставила её внутрь большой пентаграммы и откинула крышку. А потом оглядела помещение, метнулась к окнам и задёрнула толстые матерчатые занавески, чтобы никто не мог заглянуть в её мансарду, чтобы из неё не могло просочиться ни капли света.

Затем она встала, расстегнула застёжку плаща, дав ему соскользнуть на пол, открыв её прекрасное тело в поношенном платье из инисфалийского шёлка. Судя по всему, под платьем колдунья нижнего белья не носила. В свете фонаря чародейка выглядела моложе, чем казалась на улице, её густые чёрные волосы отливали глянцем, скреплённые ка-ралонийскими серебряными заколками и цепочками. Щёки у неё раскраснелись, а чёрные глаза победно сверкали.

Она на мгновение остановилась, а затем её рука расстегнула застёжки, платье упало на пол, и Ариалла гордо застыла, нагая в свете фонаря. Набрав воздуху в лёгкие, она шагнула в центр пентаграммы. Из шкатулки с серебряными замками она достала редкие порошки всех оттенков радуги, разложила их то тут, то там кучками, и коснулась их пламенем фитиля фонаря. К скрывающимся в тени балкам потолка подобно столпам устремились витки разноцветного дыма. Помещение заполнил слабый аромат. Ариалла воздела руки к потолку.

— Демоны всего мира за пределами ведомого нам! Вы, обитающие там, где никто не может вас узреть, куда никто не может войти иначе, чем по вашей воле, — внемлите мне! Откройте во всю ширь ваши чувства, услышьте мои слова!

Ариалла умолкла набрав полные лёгкие воздуха.

— Килтин из ледяных дебрей Аратисстии! Рогрод из красных огнеземель Куле! Абаккан Древний, согбенный от премудростей десяти тысяч раз по десять тысяч нижних миров! Я взываю, я кричу о своей нужде, призываю вас в это измерение, в этот край, и жду вашего появления...

От тишины у колдуньи заложило уши. Через помещение пронеслось холодное дыхание. Поверхность стола и металлические факелы на стенах покрылись изморозью. Деревянная обшивка стен стала белой от инея. А потом раздался голос, потрескивающий от холода сотни ледников.

— Килтин слышит! Килтин идёт!

Затем по помещению дуновением южных пустынь прокатился жар, иссушив, вытянув всю влагу с человеческой кожи. Сверкающая изморозь исчезла. Теперь комнату заполнило красное марево жары — дыхание живого огня.

— Я явился, — произнёс голос, в котором скрывалась пульсация и рёв пламени. — Я слушаю, Ариалла Черноволосая!

И в тот миг, когда по мансарде разнёсся шёпот, послышался шорох кожи, и по помещению прокатилась волна тьмы, пронизанная коричневатыми проблесками, оставив сгорбленную, вжавшуюся в пол тень и сверкая двумя злобными зелеными глазами.

— Ты звала, Ариалла? Я здесь.

По щекам стоящей нагой в большой пентаграмме колдуньи скатились две слезы. Девушка слегка задрожала, а затем заставила себя широко улыбнуться.

— Благодарю тебя. Меня покинули все, кроме вас троих — старых... друзей. Некогда каждый из вас сказал, что одна я не смогу низвергнуть подлого Девадонида. Мне понадобится помощь одной легенды. Именно таковы были ваши слова.

— Я помню, — прошептала тень.

— Как и я, — согласился второй, невидимый демон.

— И поэтому я отправилась на поиски той легенды по имени Кирык, — улыбнулась Ариалла, — того воина, который был волхвом и жил тысячу лет назад, а после был превращен подлыми чарами в статуэтку... или, во всяком случае, так гласит легенда. Сегодня вечером я нашла эту статуэтку. Узрите, вот он — Кирык!

В мансарде трижды глубоко вздохнули. Когда свет фонаря упал на глаза демонов — или на то, что напоминало глаза, — они злобно сверкнули. Колдунья пошевелилась, поворачивая голову, пытаясь разглядеть призванных гостей. Прошло несколько секунд, и внутри крошечной статуэтки возникла искорка, отчего показалось, будто внутри бронзы разгорелся яркий огонек.

— Кто вы, нарушившие покой Кирыка? — произнёс глубокий голос.

Свечение угасло.

— Спору нет, это Кирык, — негромко хохотнул Абаккан. — Всё такой же упрямый искатель приключений, хоть он и был царём Тантагола. Я много раз являлся на его зов, помочь ему выпутаться из той или иной передряги.

Ариалла стиснула руки между грудей.

— Он может помочь мне? Может?

В ответ Килтин рассмеялся, и смех его напоминал скрежет огромных льдин, в нем слышался грохот сталкивающихся и сокрушающих друг друга в северных морях айсбергов.

— Да, это же Кирык, прах побери его глаза!

— Почему ты так говоришь? — обеспокоенно спросила колдунья.

— Потому что он человек суровый, гордый. Как мне помнится, он очень любил женщин. Берегись его, сестричка из пентаграммы. Он уложит тебя в постель, как только взглянет на тебя.

— И что ж в этом такого плохого? — поинтересовался огненный Рогрод. — Кирык по-прежнему, как юноша, пылкий любовник при всём его. возрасте. А наша дочь очень красива, а?

Ариалла покраснела и попыталась скрыть свою наготу от демонов, ощупывающих её взглядами. Но колдунья была прекрасна. Она знала это и гордилась этим, и наверное, именно гордость собственной красотой и заставляла её стоять так вот ,выпрямившись во весь рост, вот так ничего не стыдясь.

— Он поможет мне? — тихо спросила Ариалла.

— Да кто может ответить на это кроме. Кирыка?

Ариалла чуть нагнулась, потянувшись ко льду, жару, кожистой тени на полу.

— Вы поможете мне воскресить его? Сбросите эту бронзу, сковавшую его дух, уничтожите оковы, укоротившие его плоть?

Демоны согласились, по-прежнему прячась среди чёрных теней. Тогда чародейка опустилась на колени, смешала другие порошки, красный с жёлтым и синий с зелёным, а потом занялись огнём другие кучки разноцветного порошка. И всё это время колдунья напевно произносила под нос слова на языке, древнем ещё в ту эпоху, когда рептилии Карсатина выкопали свои первые норы. Слова эти, словно витки дыма, уплывали во тьму, которую не мог рассеять единственный тусклый масляный фонарь. Пока Ариалла, время от времени запинаясь, произносила заклятие, во тьме зародилось бледно-зелёное мерцание, пронизываемое яркими молниями мощи некромантов.

Вот чародейка высоко вскинула голые руки, запела ещёгромче, так что зеленые лучи засверкали и зашипели, словно от мучительной боли, постепенно сворачиваясь в шар молний, пляшущий на воздушных потоках. Шар висел в воздухе, весь дрожа, отказываясь служить женщине, словно был живым, сверкающим и переливающимся от гнева, переполненный бунтарством.

Первым шевельнулось существо, напоминающее груду кожи.

— Повинуйся приказу! — велел Абаккан.

— Да... повинуйся, — выдохнул Рогрод.

— У тебя нет выбора, — прошептал холодный Килтин.

Зеленый шар опустился ниже. ещё ниже. Он парил над статуэткой, по-прежнему сверкая, словно нашептывая о своей ненависти к людям. Шар плясал в воздухе над бронзовой фигуркой.

— Ганта фтнаген! Абсотот фертитх! — выкрикнула Ариалла.

Зеленый шар со вздохом рухнул, зеленое свечение окутало статуэтку.

— Во имя всех богов! — громко проревел голос.

Зеленое свечение стало ярче. Огонь шипел и потрескивал, словно жаркое на огне, но теперь это шипение и потрескивание стало приглушёнными, словно шар лишь бурчал себе под нос. Когда же шар увеличился, внутри него стал виден человек. Статуя стала быстро расти во все стороны, потянулась вверх. Её по-прежнему окутывало зеленоватое свечение, наполняя плоть фигурки, её поры, её жилы и нейроны вытекшей тысячу лет назад жизнью.

— Он жив, — выдохнул один из демонов.

— Тогда прочь, — крикнула Ариалла.

Шар растаял. Перед чародейкой стоял человек, великан, поигрывающий массивными мышцами, перекатывающимися под бронзовой кожей. Его нестриженные длинные темно-рыжие волосы, придавали его грубовато-красивому лицу сходство с мордой дикого зверя. Свет фонаря коснулся нагрудника кольчуги, сверкнул на пряжке пояса, на эфесе здоровенного клинка в ножнах у него на боку. Взгляд зеленых глаз скользнул по телу обнажённой колдуньи. Лицо мужчины расползлось в улыбке.

— Ей Иллида и её выводок! Ты женщина!

На какую-то секунду Ариалле стало неудобно. Взгляд зеленых глаз воина буквально лапал её тело. Этот царь древности привык к чувственным ласкам многих женщин. Однако воин не сделал ни шага, он лишь положил массивную ладонь себе на левую руку выше локтя, растирая и массируя мышцы.

— Я долго пробыл без движения, — проворчал он. — Мое тело превратили в бронзу, а внутренности — в металл. Требуется некоторое время... чтобы вернуть телу способность двигаться.

Тут воин заметил Абаккана, сгорбившуюся в темноте груду кожи, обернувшего крыльями свои плечи. Глаза воина широко раскрылись. Голова великана медленно повернулась, словно испытывая боль, и теперь он заметил и красного Рогрода, и бледного, как лёд, Килтина.

— Благодарю вас всех, — кивнул Кирык.

Он воздел руки к потолку, дал мускулам взбугриться, потом встряхнулся, словно огромный медведь, пробуждавшийся после долгой зимней спячки. Под кольчугой с нагрудником на нем был стёганый поддоспешник. Чресла воина опоясывал жёлтый килт из тигрового меха, а на широком кожаном поясе висели ножны для меча и кинжала. Обувью ему служили короткие кожаные сапоги, отороченные по краям голенищ тигровой шкурой. Великан шагнул вперёд, выходя из пентаграммы в углу комнаты. Он ни на миг не отрывал взгляда от обнажённой чародейки, словно та была единственным живым существом в этом мире. Он остановился перед ней, сложив мускулистые руки на груди.

— А теперь ответь мне: зачем? — прогромыхал он, с улыбкой на устах. — Ведь была же какая-то причина, из-за чего ты отыскала Кирыка Победоносного. Почему ты стремилась вернуть его к жизни. и вернула-таки?

Она откинула голову назад, с гордостью взглянув на него.

— Да, причина была. Я. ненавижу! Мне нужно чтобы ты убил для меня!

— И что же за человек умрёт от руки Кирыка?

— Девадонид!

Кирык, нахмурившись, уставился на колдунью.

— Так этот гад ещё жив? Я думал, уж к этому-то времени от него останется один прах в его гробу. Девадонид!

— Да, ты знал предка. Но не его... потомка.

— Его потомок по-прежнему правит на некогда занимаемом мной троне? В Тантаголе?

— Вижу, ты всё понимаешь. И всё же. чувствую, ты встревожен, полон беспокойства... Ты представляешь собой нечто большее, чем я ожидала, — прошептала чародейка. Она не могла контролировать такого зверя в образе человека, как этот здоровяк, великана, возвышавшегося над другими людьми — воина со звериным диким взглядом.

Наверно, он прочитал эти мысли в её выражении лица, так как раскатисто рассмеялся.

— Нет-нет. Я не варвар, хоть и выгляжу таковым. Во мне есть чувство благодарности. И из-за этого, я буду служить тебе, пока не убью для тебя Девадонида.

Ариалла с сомнением уставилась на него. Недоверие читалось во взгляде ее слегка раскосых глаз. И тут заговорил один из демонов:

— У неё есть веская причина для беспокойства, Кирык. и у тебя тоже.

Рослый варвар резко развернулся, уставясь на кожистое существо.

— Абаккан! Что за карканье я слышу?

— Девадониду хорошо служили чародеи, не менее способные, чем эта женщина. Они уже прибежали к царю Девадониду с предупреждениями. Скоро царь отправит отряд умелых воинов, поручив им убить вас обоих.

— Ей все боги Тантагола! — рассмеялся Кирык. — Как же здорово всё-таки снова оказаться живым, знать, что на меня охотятся с холодной сталью в руках. Да, клянусь Иллидой! После столь долгого пребывания статуей, я чувствую потребность хорошенько подраться.

Его взгляд коснулся Ариаллы, слегка пробежался по её выпирающим грудям. В его зеленых глазах вновь вспыхнул огонь.

— И как здорово снова взглянуть на обнажённую деву! Клянусь бесплодными ласками Иллиды! Нет-нет, дорогая. Не прикрывайся. Доставь удовольствие человеку, который тысячу лет был холодным металлом.

— Вам лучше покинуть этот город, — выдохнул ледяной демон. — Колдуны Тантагола довольно легко найдут вас по следам той мощной магии, которую пришлось творить Ариалле для возвращения тебя к жизни.

Кирык кивнул. Подойдя к сброшенной одежде колдуньи, он поднял её и бросил женщине. Та вновь надела изношенное чуть не до дыр платье. Кирык поднял плащ и протянул ей.

— Так чтоб ничьи иные глаза, кроме как мои, не увидели ,какая ты на самом деле прекрасная, — усмехнулся он, и поцеловал её нежную шею.

— У вас нет времени для распутства, — указало им красный демон, известный как Рогрод. — Они уже приближаются, эти воины Девадонида, верхом на быстрых конях. Будут здесь ещё до утра.

— А потом убьют вас обоих, — проскрежетал Абаккон.

Кирык поворчал, но кивнул. Рука его потянулась к мечу, чуть выдвинула его, и дала клинку упасть обратно в ножны. Ариалла меж тем снова встала на колени, собирая пузырьки с порошками и складывая их в ящичек с потёртыми серебряными замочками. Кирык подошёл к ней, чувствуя, что Килтин, Абаккан и Рогрод уже растаяли в пустоте у него за спиной.

— Что ещё тебе надо взять с собой? — спросил он.

— Только вот это, — пробормотала она, показывая на ящичек.

Огромная рука великана подняла колдунью и поставила на ноги, увлекла с собой к двери. Они вместе вышли в ночной мрак.

Глава 2

УЛИЦЫ В ЭТОТ поздний час пустовали. Лишь издали доносились голоса гуляк, подвыпивших мужчин и женщин, постоянно наведывающихся в пивные, таверны и винные лавки в этом непрезентабельном уголке города. Воздух здесь благоухал от солёных ветров с моря, накатывающего волны на сваи и волноломы портового побережья. Шаги отдавали гулким эхом, когда беглецы ступали по булыжной мостовой — Ариалла повела великана к тусклым огонькам таверн.

— Мне б не мешало перекусить, — объяснила она. — Я весь день не ела.

— Возможность поесть! Выпить! — хохотнул Кирык. — Я тысячу лет не мог промочить горло пивом, женщина. А равно я не пробовал ни вин Карании, ни бифштекса, ни тушеного мяса с овощами. — Он провел ладонью по губам. — При одной мысли о них у меня слюнки текут. Ну... а деньги-то у тебя есть?

— Более чем достаточно, — улыбнулась она.

Взгляд великана метнулся от фасадов домов к навесам крыш, а от них — в небо, где лениво вращались вокруг Земли две луны. Воин внимательно разглядывал тёмные тени. Для Ариаллы всё выглядело так, словно он втягивает в себя все звуки мира, как жаждущий, глотающий среди песков пустыни прохладную воду.

— Ты любишь жизнь, — прошептала она.

— Больше, чем ты можешь себе представить. Боги! Быть тысячи лет заточённым в холодном металле, во тьме, жить и всё же не жить. Ей нежные груди Иллиды! Это всё равно что вернуться из могилы.

Они подошли к улице винных лавок и пивных таверн, и почувствовали запахи готовящейся еды, виноградные ароматы пролитых вин. Кирык провел языком по губам, ускорил шаг и, взяв колдунью под локоть, заставил её наполовину бежать.

— А как насчёт солдат, которые ищут нас? — поинтересовалась она.

— Ба! Когда Кирык голоден, Кирык трапезничает. Нас ничто не остановит. И кроме того, не хочешь же ты, чтобы я дрался на пустой желудок?

Если этому варвару предстояло драться, то ему требовалась еда. Ариалла это понимала, и поэтому увлекла воина за собой к ближайшему постоялому двору, где была таверна. Однако великан казалось, всё время что-то искал. Наконец, Кирык остановился под деревянной вывеской в виде медведя. Взгляд его скользнул по вывеске, лениво поскрипывающей на ржавой цепи, под порывами морского ветра.

— Давным-давно, в другой жизни, тут висел деревянный василиск. Это древняя таверна, женщина. Очень древняя! Я помню, какой она была когда-то. Она мне хорошо знакома, раньше мне нравилось это заведение.

Он посмотрел на Ариаллу и улыбнулся.

— С тех пор, как я снова ожил, мне кажется, что я люблю жизнь ещё больше, чем любил некогда. давным-давно. Теперь мёд для меня будет слаще, равно как и вино. И поцелуи таких губ, как твои.

— Я вернула тебя к жизни не для того, чтобы ты занимался со мной любовью!

— Нет-нет. Не сердись. Однако... Разве я виноват в том, что хочу тебя?

Ариалла заглянула в зеленые глаза воина, и увидела в них жар вожделения. «Я должна помнить, он проспал тысячу лет! Мне надо быть терпеливой, приручая его звериную натуру». И всё же про себя она призналась, что в этом варваре было что-то привлекательное. Из него мог выйти хороший напарник в постели. Ариалла медленно покачала головой.

— Нет, я тебя не виню. Но тебе надо думать о вещах поважнее, не о женщине.

— Тогда давай заскочим сюда, — проворчал он и толчком распахнул дверь таверны.

Они зашли в душный зал, где за полусотней столиков сидели мужчины и женщины, наблюдая за танцующей на залитом вином столе голой девицей. Аккомпанируя струнным инструментам согнувшихся в своей нише музыкантов, зрители колотили по столам кружками и кулаками.

— Иллида, — выдохнул Кирык, почуяв знакомые запахи.

Глаза его пожирали взглядом танцовщицу, впиваясь в её большие груди и покачивающиеся бёдра. Ариалла ощутила укол ревности. Этот великан был человеком первозданных эмоций. Она чувствовала, что в старые времена Кирык мог стащить эту женщину со стола и унести в комнату, где наедине и не торопясь занялся бы с ней любовью. Чародейка облизала пересохшие губы.

А варвар тем временем буквально подтащил её к пустому столику, жестом подзывая служанку заняться ими. Опустив Ариаллу на скамью, он присел рядом с колдуньей.

— Вначале -— вино, — уведомил он служанку. — Охлаждённое калерианское. И тушёное мясо с овощами. А после этого принеси бифштекс с углей, с зеленью, смешанной в миске со специями.

— Калерианское? — нахмурилась девушка. — У нас такого вина нет. Есть.

— Принеси какое есть, — рассмеялся Кирык. — И холодного ставленого мёда тоже. Меня, как я обнаружил, мучает жажда.

А потом, опершись руками на стол, он уставился на танцовщицу. Ариалла чувствовала себя брошенной. Она слегка съёжилась под плащом. Уж не воскресила ли она какого-то головореза, думающего больше о своём брюхе, чем о мести? Она рассчитывала на гордость Кирыка, на него страстное желание отомстить. Судя по тому, что она сумела разузнать о нём из пыльных старинных свитков, Кирык был воином, не склонным позволять кому-то другому забирать его собственность. Она пошевелилась, и положила ладонь на волосатую ручищу варвара.

— Не забудь, Девадонид послал солдат.

— Знаю, — обронил он, не отрывая взгляда от выгнувшейся назад обнажённой женщины, широко раздвинувшей при этом бледные бёдра. — Я и хочу, чтобы он заявился, нашёл нас.

— Но сидеть здесь...

— Думаешь, Кирык не помнит? Будь уверена, я всё помню. А ещё я помню о своих желаниях. Я должен дать солдатам заявиться к нам, не стану зря терять время, охотясь них.

— Охотясь на них? — потрясенно ахнула колдунья. — Нам лучше бежать от них, спрятаться.

Кирык повернулся к ней, и Ариалла содрогнулась от того, что прочла во взгляде его зелёных глаз.

— Кирык ни от кого не бежит. Тот, кто ищет Кирыка со сталью в руке, должен встретиться со сталью Кирыка. — Ладонь воина почти с любовью коснулась эфеса громадного меча. — А что до потребностей Кирыка, то потребность есть и у Синеклыка, его клинка. Синеклык жаждет крови врагов Кирыка. За тысячу лет он не испил ни капли этого бодрящего напитка.

Что же за чудовище такое она воскресила из мёртвых? Ариалла ещё сильнее закуталась в плащ. Её рука, когда она оторвала её от столешницы, дрожала. В тот же миг огромная ручища воина накрыла её ладонь и сжала. Чародейка почувствовала силу его хватки, хотя мускулов варвар не напряг. В некотором смысле это подействовало успокаивающе, и Ариалла поняла, что ведущим в их партнёрстве станет именно Кирык, а не она. Он взял на себя эту роль так же легко, так же естественно, как и носил стёганый поддоспешник. «Рядом с ним я не более чем ребёнок», — поняла Ариалла, и эта мысль ошеломила её.

К ним подошла служанка с охлаждённым вином. Кирык налил немного в кожаную кружку и пододвинул её колдунье. Свою кружку он наполнил до краёв. Ариалла с трепетом смотрела на то, как он пьёт. Когда он оторвал наконец кружку ото рта, в ней ни осталось ни капли. Варвар тут же наполнил кружку по новой.

Теперь появились и другие слуги, неся тарелки с тушеным мясом и ещё горячим хлебом из кирпичной печи, деревянные блюда с жареными на углях бифштексами. Варвар извлёк кинжал, разрезал биштекс и сунул большой кусок в рот, пожевал, от удовольствия закатив глаза. А затем он взял деревянную ложку и запустил её в котелок с тушёным мясом и овощами. Хотя чародейка и сама проголодалась, она с трепетом наблюдала за тем, как варвар ел. «Ну, он десять веков не пробовал ничего подобного, — подумала она. — Это оправдывает его». И она опустила ложку в собственную тарелку.

Когда они закончили с трапезой, Кирык, чуть усмехаясь, откинулся на спинку скамьи.

— Остаётся ещё одно, — проворчал он себе под нос.

— И что же именно?

— Наверху есть комната, или, во всяком случае, когда-то она там была. Давным-давно я оставил в ней... кое-что.

Ариалла расширила глаза.

— Думаешь, эта вещица по-прежнему там. тысячу лет спустя?

— Да. Она хорошо спрятана под половицей, чародейка.

На столах теперь извивались в танце две обнажённые женщины. Примолкшие зрители взирали на них во все глаза. Одна из танцовщиц была той же, что забавляла зрителей и ранее, а другая присоединилась к ней, выскользнув из толпы. Кирык почти с сожалением оторвал глаза от их наготы и встал со скамьи. Чародейка пошарила в поясе и бросила на стол монеты.

А потом Ариалла последовала за воином, словно чёрная тень. Они вышли из зала, проследовали по узкому коридору, тянущемуся почти через весь дом. Кирык остановился, и они услышали, как крысы шмыгают между стен.

— Вон та дверь, — выдохнул варвар.

Они тихо, беззвучно, вошли и поднялись по лестнице без окон на верхний этаж. 

 

Конец ознакомительного фрагмента