Джон Кэмпбелл "Самая могучая машина"

Глава 1

— ПОЛАГАЮ, — СКАЗАЛ ДОН КАРЛАЙЛ с неодобрением, — что это тоже — последнее и величайшее достижение инженеров по межпланетным перевозкам. Они выпускают нечто новейшее и величайшее примерно раз в шесть месяцев — другими словами, так же быстро, как строят новые корабли.

— Так и есть, вообще-то! — рассмеялся Расс Спенсер. — Одной из особенностей этого корабля являются новые воздушные выпрямители Карлайла, гарантирующие точное поддержание нужной температуры, содержания ионов, кислорода и озона, а также контроль влажности. Но в любом случае, — продолжил он, поворачиваясь к своему другу, — я хотел бы, чтобы ты сделал это открытие всего двумя годами раньше. Это была мечта всей папиной жизни — построить первый защищенный от метеоритов корабль на верфях Спенсера. Вы, физики, были очень медлительны в этом вопросе. Ты сотворил чудо сейчас — я надеюсь, что это так — но я хотел бы, чтобы ты мог сделать это раньше.

На лице большого Аарн Манро появилась спокойная улыбка.

— Я бы хотел это сделать, Расс. Но ты же помнишь, физика похожа на цепочку — нельзя добавить последнее звено, пока все предыдущие не будут на месте. Возможно, ты не знаешь, как много зависит от этого единственного в своем роде открытия магнитной атмосферы. Я не мог бы сделать это двумя годами раньше, потому что тогда у ученых не было необходимой подготовки. А вот теперь исследования магнитной атмосферы послужат фоном для других разработок. Пока вы, инженеры, работали над этим кораблем, я, несмотря на презрительные замечания Карлайла, пытался подготовиться к еще одному — последнему и величайшему.

В этот момент друзья достигли основания огромных металлических путей, которые поддерживали недавно законченный «Процион», новейший продукт компании «Зрепсег Воске! Со». Огромный приземистый цилиндр почти семисот футов в длину и двухсот пятидесяти в диаметре казался поистине гигантским. Внешний корпус из алуберила мерцал слабым переливчатым светом, освещенный несколькими большими лампами, разбросанными по огромному строительному ангару.

Гул и дребезжание пил и сварочных аппаратов звучали здесь приглушены, вся работа в данный момент велась внутри. Вокруг мягко приземлялись целые флотилии тяжелых грузовых самолетов и вертолеты, нагруженных мебелью и другими вещами. В некоторых иллюминаторах корабля горел свет, и шесть огромных извивающихся кабелей змеились по замусоренным дворам к главному силовому щиту. Отдаленный шум огромной электростанции, работавшей снаружи, слабо отдавался эхом в ангаре.

— Он улетит вовремя, Расс? — спросил Аарн, глядя на судно снизу вверх.

— Должен, — кивнул инженер. — Барретт сказал, что уверен в благополучном финале. Пробный запуск завтра, начиная с тринадцати часов, пятидесяти семи минут тридцати секунд. Только в Луна-Сити и обратно. И давай надеяться, Аарн, что твоя идея верна. — Теперь в голосе Спенсер послышалась нотка настоящей серьезности. — Помимо того факта, что в него было вложено почти десять миллионов кредитов, которые никто не застрахует в этом полете, на борту обязательно будет семьдесят три человека. И я верю тебе на слово.

Аарн молча кивнул, а затем снова подал голос:

— Физика говорит, что они будут в безопасности от любого объекта массой меньше тонны. Метеориты почти никогда не бывают такими огромными, даже сто фунтов для них — большая редкость.

— Но для катастрофы хватит только одного, — напомнил ему Спенсер, — и для меня это означало бы почти гибель. Мои дед и отец создали этот бизнес. Я почти не имею к этому отношения — только последние два года с тех пор, как умер папа — но я не хочу, чтобы традиция умирала. Мой дед построил первую ракету для полета на Луну еще в девятьсот восемьдесят третьем году. А папа построил первую ракету, чтобы достичь Марса, еще в две тысячи тридцать шестом. Твой отец летал на первой ракете, которая достигла поверхности Юпитера и которую тоже построила моя компания. Но, естественно, у старой ракеты Спенсера было много конкурентов. <^еи18ске КакеГе» иногда работает хуже, иногда лучше. Они будут у меня на шее, если я это потеряю. Но с маленькими кораблями у нас все получилось, и хотя конкуренты говорят, что большое поле не выдержит, я доверяю твоим цифрам.

— Здесь я на твоей стороне, — улыбнулся Аарн. — Влюбом случае, я готов поставить на это свою шею. Физика — это, как правило, довольно безопасная ставка.

— Хммм... может быть, и так, — вставил Карлайл. — Но вы, физики, плохо поработали над темой атома. Вы обещали нам атомную энергию и трансмутацию в течение столетия, но даже не можете сказать, почему происходит химическая комбинация.

— Я слышал, — медленно произнес Аарн, — что у вас, химиков, есть теория, которая объясняет это. И эта теория также гласит, что вольфрам в рентгеновской трубке должен излучать — бледно-розовый свет, как выразился Моргенталь.

— Ну, это все, что могут сделать ваши физические атомы, — отозвался Карлайл. — Вы точно так же предсказываете, что углерод будет соединяться только с электроотрицательными элементами. И рентгеновские лучи в бледно-розовом спектре не хуже, чем отрицание очень полезных углеводородов. Мы, химики, произвели ракетное топливо для наземных ракет, в то время как вы, физики, еще не произвели атомную энергию для межпланетных. О, у вас есть своего рода плохой компромисс, аккумуляторы...

— Аккумулятор — очень полезное и компактное устройство, — прервал его Аарн, — вмещающее не менее тридцати тысяч киловатт-часов на фунт — это чуть лучше, чем вы, химики, когда-либо надеялись сделать. Я хорошо помню, как мы, юпитерианцы, ждали освобождения двадцать два долгих года. В конце концов, химики создали топливо, которое могло поднять корабль с Земли на Фобос — а потом с Марса на Юпитер — но не смогли даже попытаться поднять его с Юпитера. Поэтому нескольких людей, включая моих родителей, просто бросили там на произвол судьбы, и они ждали двадцать два года, пока физика не спасла их. Химия привела их туда, но не смогла вытащить обратно.

— Да, но химия все это время делала для них синтетическую пищу.

— Отвратительную, — скривился Аарн. — Мне было девятнадцать, когда я впервые попробовал нормальную еду.

— Остальные юпитерианцы, кажется, были согласны с тобой, — сказал Спенсер с легкой улыбкой.

Аарн Манро был ростом около пяти футов семи дюймов и для тех, кто не знал его и его замечательную историю, казался чрезвычайно толстым. Он был почти пять футов в обхвате, в то время как его уродливые на вид руки и ноги торчали из туловища под странными углами.

Юпитер, планета с гравитацией, в два с половиной раза превышающей земную, требовал от живущих там людей силы и скорости. Так что на Земле Аарн весил почти триста пятьдесят фунтов. В течение первых двадцати лет своей жизни он жил на самой большой планете Солнечной системы и развил в себе такую силу, о которой не мог мечтать ни один землянин. Не раз он доказывал свою способность поднимать полторы тонны свинца и спокойно идти с ними в руках.

— У нас не было других вариантов, кроме химической еды, — признал Аарн. — Но я не огорчился, увидев прилетевший корабль, который мог снова взлететь.

— Однако, — заметил Спенсер, — если бы не прекрасная стремянка спутников, то, между прочим, даже хваленая физика Аарна не смогла бы освободить корабль от хватки старого Юпитера.

— Это правда, — ответил Аарн, — но, видишь ли, это не входит в вопрос, потому что спутники были там изначально. Их было девять. Так что здесь физикам просто повезло, что ты тут еще мог бы предложить?

— Я сейчас могу предложить кое-что намного лучшее, — сказал Спенсер, и его голос внезапно стал резким и раздраженным. Они дошли до главного входа в порт «Проциона», но Расс вдруг остановился, перекрыв дорогу потоку рабочих, и продолжил говорить. — Я мог бы предложить антигравитационный аппарат. Если физика хоть в чем-то хороша, она должна, по крайней мере, уметь сказать: «Вот как это делается, но мы пока не можем этого сделать по той или иной причине» — а затем выяснить, как преодолеть эти трудности. И я мог бы предложить машину, которая сама бы генерировала энергию. Возможно, энергию атомов. Теперешние корабли — это огромные неуклюжие животные, и это пустая трата воды, которая может когда-нибудь понадобиться нашей планете. Посмотрите на Марс — сухой, как пыль. Почти невозможно доставить туда воду на ракетах. Если бы не фотоэлементы, которые дают местным жителям энергию непосредственно от Солнца и позволяют получать воду из горных пород, они не смогли бы там жить. Когданибудь Земля будет так же сильно нуждаться в воде, и эта трата тысяч тонн воды на полеты является преступлением. Черт возьми, Аарн, почему ты ничего не делаешь? Химия беспомощна. Это работа для физики, и ты это знаешь, как и Карлайл, несмотря на весь его блеф. Так почему бы тебе не заняться этой проблемой? Ты уже совершил чудо, создав эту магнитную атмосферу, и я это знаю. То, как она останавливает метеориты и превращает их в газ — это чудо. Но этого недостаточно, нам нужно больше.

— Мы знаем, Расс, и я это знаю, — заверил его Манро. — Эта магнитная атмосфера была побочным продуктом. Это был первый шаг на пути, просто металл, из которого сделан ключ, чисто случайный. Я мало что рассказывал, но я проделал очень интересную работу. И я... Я расскажу вам одну историю. Я придумал машину. Это была самая мощная машина, которая когда-либо могла существовать. Это был атомный двигатель, точнее, двигатель, перерабатывающий любую материи. Он сжигал материю, получая из нее энергию. Основная часть энергии была электрической по своей природе на одной стадии процесса, но затем она преобразовывалась в тепло, свет и другие формы энергии. И одной из этих форм энергии было любопытное силовое поле, которое могло пробивать огромные дыры в огромных массах материи, и одновременно с этим возникла сила, которая, казалось, швыряла массы материи, превышающие дюжину миров, подобных Земле, превышающие могучий Юпитер, на миллион миль в космос. Это была замечательная, пульсирующая, ритмичная машина, и она работала с замечательной настройкой, более тонкой, чем любая машина, когда-либо созданная человеком. Контролируя невообразимые миллиарды миллиардов лошадиных сил, она оставалась в идеальном балансе с изменением его производительности меньше чем на один процент. Контролируя силы, которые могли бы швырнуть эту планету, как пылинку, она оставалась в идеальном равновесии. Любая звезда является такой машиной. Солнце — самая могущественная машина, которую когда-либо наблюдал человек. Титанический, немыслимый генератор, обрабатывающий мощность трех миллионов тонн разрушенной материи каждую секунду — и поддерживающий равновесие. Взрыв более трех миллионов тонн вещества на самом деле регулируется и контролируется. И сохраняет то, что могло бы проглотить все планеты Солнечной системы. Язычок пламени в четверть миллиона миль в ширину и в миллион миль в длину, по-видимому, поднимает миллиарды тонн материи на сотни тысяч миль, преодолевая силу тяготения в десять раз превышающую силу тяжести на Юпитере и в двадцать пять раз превышающую земную. Но... так ли это?

Аарн пристально посмотрел на Спенсера, и на лице инженера медленно проступило выражение удивления.

— Боже мой! Антигравитация!

— Я только предполагаю это, Расс. Я не знаю. Но сейчас мне нужна твоя помощь. Мне нужно твое влияние, чтобы все капитаны космических кораблей проводили наблюдения определенного характера. И мне нужно, чтобы наблюдения лунного магнитометра и электрометра согласовывались с набором показаний, полученных на Фобосе и на девятом спутнике Юпитера. Если ты достанешь мне это... И у меня есть еще одна идея.

Аарн повернулся и с вдумчивым видом пошел дальше к «Проциону». Рабочие, которые терпеливо ждали, когда большой босс уберется с дороги, тоже зашагали дальше по своим делам.

Глава 2

СУПЕР-ТЕРПЕЛИВЫМ ТОНОМ, который используют, когда терпение почти на исходе, Спенсер обратился к ухмыляющемуся Карлайлу:

— Нет. Пишется «Н-Е-Т». Это знак отрицания, и он определенно относится к тому факту, что этот вспыльчивый, косоглазый сын не будут говорить кого, Аарн, не дал мне ни малейшей информации. Хотя я дал ему всю информацию, которую он хотел. Затем я попросил у него одну крошечную искорку надежды.

— Ух! Это не то, на что я надеюсь, — вздохнул Карлайл. — Это не так уж хорошо. И все же — может быть — моя теория может быть неверной, хотя и не обязательно. Нет, я не знаю, Расс. Я...

— И вот полная людей ракета отправляется на эллипсоидную орбиту с тройным фокусом. Я не могу выяснить, что он собирается делать. Он затаивается, как моллюск, играющий в прятки со своим злейшим врагом, когда начинает думать. Хуже всего то, что он вообще ничего мне не говорит.

Дон Карлайл снова сочувственно улыбнулся.

— Я слышал звуки, которые он издает, когда работает, поэтому и подошел посмотреть. И вообще, чья это лаборатория?

Спенсер укоризненно посмотрел на него.

— Зачем поднимать этот вопрос? Я плачу за его работу, и поэтому, естественно, не могу войти. С тех пор, как «Процион» пролетел на Луну и обратно сквозь метеоритный дождь Леонидов без единой вмятины, вся верфь была так забита заказами, что я не мог быстро развернуться, а у Аарна выросла голова размером с сам Юпитер. До этого трюка с гравитацией он работал над чем-то другим. Он называет это сверхпроницаемым пространством. Что-то связанное с его магнитной атмосферой.

— Что такое магнитная атмосфера? — спросил Карлайл. — Однажды я спросил его, и он стал говорить что-то о поле высокой проницаемости, которое чтото сделало с метеорами, так что они были наэлектризованы, и поэтому поле особой проницаемости стало непроницаемым, а магнит заставляет метеоры останавливаться и взрываться, потому что они железные. Раньше я, в моей простой детской наивности, всегда думал, что магнит притягивает железо. Похоже, я был неправ.

Спенсер ухмыльнулся.

— Это так. То есть до определенного момента. Аарн открыл способ заставить линии магнитной силы что-то делать — это дает нам изолированный северный или изолированный южный магнитный полюс. А также электрический заряд. Аарн говорит, что магнитные силовые линии, представляющие другой полюс, поворачиваются в пространстве на девяносто градусов и становятся линиями электрической силы. В любом случае, у него есть магнит с одним полюсом, и он продолжает окружать себя однородным магнитным полем. Оно, конечно, притягивает железо, никель и кобальт, но, когда металлы попадают в него, они разрезают линии магнитной силы. При этом они действуют как электрические генераторы. В них вырабатывается электричество и нагревает их. Но тепло представляет собой энергию, и тепло, которое они генерируют, генерируется за счет их движения. Магнитное поле настолько интенсивно, а их скорость поначалу так велика, что они почти мгновенно нагреваются до тысяч градусов по Цельсию и взрываются, превращаясь в пар. Как пар, они не опасны, а больше ничто пройти сквозь поле не может. За исключением, конечно, огромных вещей, которые слишком велики для работы с полем, но метеорит весом в пятьсот фунтов почти так же редок, как комета. Другими словами, это магнитное поле служит космическому кораблю точно так же, как атмосфера Земли служит планете. Она замедляет самые большие объекты и останавливает и полностью уничтожает маленькие. Крайне редко метеорит проходит через нашу атмосферу. Магнитная атмосфера почти так же эффективна.

— Но почему простой кусок металла, без обмоток или чего-либо еще, генерирует ток? — возразил Карлайл.

— Слушай, пошевели мозгами. Ты же знаешь о вихревых токах — почему, на каком основании, генератор их генерирует? Каждый провод — это всего лишь простой кусок металла. Это работает по принципу, которым ты пользовался тысячу раз. В каждом счетчике электроэнергии используется устройство в управляющем демпфирующем диске, алюминиевом диске, который вращается между полюсами пары постоянных магнитов. В любом случае, это не самая важная часть. Самое главное, что Аарн преуспел в том, чтобы силовые линии ложились вокруг корабля подобно оболочке, а не торчали, как шерстинки на испуганной кошке. Это...

— Привет, босс! — раздался вдруг низкий голос прямо над левым ухом Расса. — Ты не зайдешь ко мне?

Спенсер судорожно подскочил на своем стуле на шесть дюймов и повернулся к Аарну Манро с кислой физиономией.

— Ты неправильно поставил точку десятичной дроби, и если бы не моя память и верность дорогой старой массовой технологии, я бы отрубил тебе руку для компенсации убытков.

— Неужели ты бы сделал это? — спросил Аарн с задумчивым видом. В такие моменты его широкое лицо и огромное тело делали его похожим на корову с недоразвитым интеллектом, размышляющую о возможном источнике своей следующей еды. — Мне бы это не понравилось, Расс. Но я думаю, тебе бы это не понравилось еще больше. Я получил сверхпроницаемое космическое состояние. Хотя это, пожалуй, самое плохое название, какое только можно себе представить, поэтому я решил придумать другое. Оно будет называться транспон. В любом случае, заходи.

РАБОЧИЙ КОРАБЛЬ ААРНА МАНРО был достаточно просторным и делился на две части: аппаратную, в которой жили четыре технических помощника, собирающих прибор, о котором просил Аарн, и собственное святилище изобретателя.

Во внутренней лаборатории Манро стояло несколько скамеек, шкафов и столов. Все они были загружены сломанными аппаратами, неиспользуемыми деталями, запасными вольтметрами и катушками проволоки. А пол был отведен для более тяжелого хлама, который раздавил бы столы.

Расс Спенсер был весьма удивлен, увидев, что одна из самых больших скамеек была полностью очищена, и на ней были установлены два комплекта приборов. Аарн снова улыбнулся своей ничего не выражающей улыбкой — Спенсер знал по собственному печальному опыту, что эта улыбка означала нечто совершенно революционное, что расстроило бы все его расчеты и, вероятно, обошлось бы ему в потерю несколько миллионов долларов — по крайней мере, временную.

— Смотри! — объявил изобретатель и махнул руками в сторону нового аппарата, установленного на скамейке.

Этот аппарат состоял из двух основных приборов, соединенных вместе. На одном конце скамьи находилась приземистая панель управления, поддерживаемая сложным набором трубок и устройством, которое очень напоминало аппарат для создания магнитной атмосферы, соединенный с любопытным проволочным конусом. Само это устройство было высотой в фут, а конус состоял из переплетения продольных и поперечных медных прутьев.

Кончик конуса представлял собой кусок меди размером с мяч для гольфа. Устье устройства, к которому он был присоединен, имело около четырех дюймов в поперечнике, а его длина была около десяти дюймов. Медные стержни, которые образовывали боковые стороны конуса, были тщательно изолированы от блока, находившегося на кончике. Из этого блока вдоль оси конуса выступал один прямой стержень из меди.

Аарн снова улыбнулся и включил аппарат. Трубки и катушки начали издавать низкий музыкальный гул, и вокруг медного блока на кончике конуса и металлического карандаша, который тянулся вверх по оси медленно сосредоточилось слабое голубое свечение. В течение пяти секунд это свечение устойчиво сохранялось, в то время как вокруг внешней системы медных проводников начал формироваться аналогичный голубой ореол. Когда второй ореол достиг максимума по яркости, внутреннее свечение начало угасать, а затем они начали зажигаться и гаснуть по очереди, пульсировать в определенном ритме. Постепенно свет перешел в равномерное мерцание, которое едва мог различить глаз, и Марно в очередной раз задумчиво улыбнулся.

— Аппарату требуется несколько минут, чтобы прогреться, — объяснил он. — Это первая половина дела. Любопытно, что это было еще и самой сложной частью работы, хотя сам этот проектор — гораздо более важное открытие.

С этими словами Аарн выдвинул вперед второй прибор, над которым возвышалась металлическая округлая деталь, очень похожая на глубокую суповую тарелку. Ее внутренняя поверхность, очевидно, была параболической, состоящей из лабиринта крошечных катушек, каждая из которых была тщательным образом ориентирована к определенной цели, в то время как весь обод этой «тарелки» представлял собой одну большую катушку.

Марно осторожно отрегулировал прибор так, чтобы он указывал на мерцающую клетку из медных проводов и на аппарат, стоящий за ней на другом конце скамьи. Этот аппарат казался довольно простым — всего лишь ряд микросхем с различным расположением проводов. Два параллельных медных стержня, двойная спираль из двух изолированных проводов, два металлических диска...

— Эти схемы, — тихо сказал Аарн, — просто подключены к обычному источнику питания. Они дают переменный ток шестидесяти циклов при двухстах двадцати вольтах. Устройство, которое у меня есть, будет собирать энергию от этих проводов. Проектор здесь — настоящий секрет: он превращает само пространство в идеальный проводник электрического напряжения. Не электричества, а именно электрическопространственного напряжения. Но результат тот же самый. Это делает пространство вдоль его оси способным переносить энергию — но только вдоль оси. Когда я запущу прибор, пространство между этим местом и той катушкой прерывателя сзади станет идеальным проводником. Катушка прерывателя необходима, чтобы предотвратить бесконечное включение и выключение устройства. Ток там будет идти по этому пути проводимости, по первому из этих проводов. Эта пара прямых проводов не будет взаимно закорочена, потому что, повторюсь, ток будет идти только вдоль оси.

Но датчик там продолжает посылать вспышки немного похожей на электрическую энергии под углом — так, чтобы она охватывала всю колонну, и таким образом сможет улавливать энергию в ней. Я не могу заставить этот приемник работать непрерывно, потому что тогда энергии будут мешать и все просто остановится. Но я могу заставить его работать на любой частоте от одного цикла в секунду до примерно пятидесяти мегациклов. Сейчас я настрою его на шестьдесят циклов, и он будет идти в ногу с мощностью на двух проводах — и запустит серию вспышек и двигатель.

Аарн нажал на выключатель. Мгновенно автоматически щелкнули три тумблера, и мощный всплеск энергии, казалось, на мгновение притянул к себе самих наблюдавших за экспериментом людей, а затем маленький мерцающий датчик послал из прожектора луч яркой ионизации. Вспышки побежали по поверхности конуса, быстро распространяясь, пока не образовали плотный круглый столб энергии, поступающей от прожектора, после чего ионизация растянулась, как светящийся жидкий цветок в трубке.

— Эта штука не находится в фазе — она тратит много энергии впустую, — пояснил Манро.

Он начал настраивать диск, частота возросла, и легкое видимое мерцание исчезло. Ионизация тоже почти исчезла, оставив лишь слабое свечение вокруг самого датчика. Затем, мгновение спустя, она вернулась, после чего снова пропала. Каждый раз, когда ионизация прекращалась, загорались огни, и двигатель, на который указал Аарн, набирал скорость.

ВСКОРЕ УЧЕНЫЙ ТОЧНО ОТРЕГУЛИРОВАЛ свой аппарат, и огни стали гореть ровно, а двигатель мощностью в пять лошадиных сил продолжил плавно работать.

— Эффективность составляет около семидесяти пяти процентов, что не очень хорошо, я признаю, но достаточно хорошо для того, что я задумал, — добавил Манро.

Спенсер некоторое время пристально смотрел на устройство.

— Но почему аккумулятор не закоротил вещь, когда она выбросила свою силу захвата? — спросил он, наконец. — Он отбрасывает проводящую полосу или диск полностью поперек трубки луча транспона, как ты его называешь. Он будет переносить ток под прямым углом к оси, и поэтому полностью лежит поперек двух клемм проводов.

Аарн мрачно улыбнулся.

— Именно поэтому, Расс, мне потребовалось почти девять месяцев, чтобы сделать это. Я должен был предотвратить этот эффект. Ответ заключается в том, что блокировка и сеть не излучают одинаковую силу. Сеть проецирует силу, которая будет принимать только отрицательную электрическую энергию, в то время как блок будет принимать только положительную. Поэтому его не может закоротить.

— Значит, это тоже исправляется? В таком маленьком устройстве! Это же то, чего мы искали столетие — мощное вещание по лучу!

— Нет, — резко ответил Аарн. — В том-то и дело — энергия не передается по лучу. Наоборот, луч протягивается и принимает ее. Разница столь же велика и жизненно важна, как разница между ударом и остановкой чего-то проходящего. Если кулак человека соединяется с твоей челюстью, она поглощает кинетическую энергию, которая передалась по «лучу» ударившей ее руки. Но если ты протянешь руку и схватишь человека, пробегающего мимо тебя, ты ухватишься за источник кинетической энергии и импульса. Верно?

— Хм-хм! Явная разница. Но как это проявляется здесь, в твоих приборах? Какое это здесь имеет значение?

— Здесь те же различия. Ни один луч, когда-либо созданный человеком, не мог вместить абсолютный луч — луч фиксированного диаметра от самого малого до бесконечности. Любой силовой луч, который ты создаешь, должен обладать определенной мощностью на квадратный дюйм поперечного сечения в точке, где подается питание. Предположим, я посылаю энергию на корабль, летящий на Луну. На Земле луч имеет десять футов в поперечнике. Допустим, на корабле есть поглотитель или приемник, скажем, двадцати футов в диаметре. Когда корабль находится на высоте пятидесяти миль, луч и приемник одинакового размера. На расстоянии ста миль луч уже расходует семьдесят пять процентов своей мощности, потому что он должен поддерживать определенную мощность на корабле, и только двадцать пять процентов луча попадает на цель. Теперь — другой вариант. Если корабль проецирует луч, то земная электростанция просто вливает энергию в воронку. Энергия может идти только в одном направлении, и независимо от того, насколько она распространена на Земле, она должна выйти на улавливатель в луче. Это должно быть бесконечно эффективнее после того, как корабль отлетит больше чем на десять миль.

— Теперь стало немного яснее, — согласился Спенсер с улыбкой. — Значит, отныне корабли не будут перевозить аккумуляторы, а? им достаточно будет просто послать на Землю луч и забрать оттуда энергию? Но скажи — как заставить за это заплатить? Корабли же смогут подключиться к любому источнику питания или любой линии на Земле?

Аарн ответил ему своей обычной улыбкой.

— Во-первых, они не смогут бесконтрольно забирать энергию с Земли, а во-вторых, просто предположим, что ты послал один из лучей обратно, чтобы подключиться к любой линии на Земле длиной в шестьдесят циклов. Что при этом произойдет? Во-первых, тебе нужно будет войти в фазу с какой-нибудь крупной сетью линий электропередач. Тогда, бинго, у тебя будет все, от ста десяти до ста десяти тысяч и выше вольт, которые обрушатся на тебя. Это разнесет твой корабль в пух и прах и разрушит аппарат, посылающий луч. Плюс это, возможно, нанесет некоторый ущерб там, на Земле, хотя в этом я сомневаюсь.

— То есть энергию с Земли не получить? Где же тогда ее взять? Уж конечно, не с какой-нибудь другой планеты, потому что у них свои проблемы с энергией.

— Из самой могущественной машины!

— Боже правый! С Солнца! Ты имеешь в виду, что эта штука может использовать ужасную силу Солнца?

Лицо Спенсера внезапно побледнело. Он представил себе этот луч, словно видимую нить, которая тянется от какой-то крошечной пылинки сквозь космос, чтобы упасть на Солнце, и выпить энергию из этой электрической печи протяженностью в миллион миль, где материя разрушается до атомов, превращаясь в излучение.

— Из Солнца в том числе, — кивнул Аарн. — Трудно думать обо всем сразу. Достаточно будет запустить самую мощную машину — точнее, самый невообразимо огромный двигатель во Вселенной — и брать энергию от любой звезды. Каждая звезда обеспечит нас энергией. Каждая звезда — это печь, которая потребляет почти четыре миллиона тонн вещества в секунду. На самом деле все просто. Конечно, нам нужен блок питания — огромный запас энергии, чтобы управлять нашей машиной, когда она будет далеко от звезд. Для этого потребуется всего лишь модификация этого устройства — которое я полностью разработал — и мы сможем потреблять миллиард миллиардов лошадиных сил в постоянном токе при любом напряжении, какое пожелаем, максимум до пятисот миллионов, что сделает изоляцию невозможной ни при каких обстоятельствах. И тогда мы получим неограниченную мощность, и я подумал: это будет просто новое устройство для передачи энергии. Атомной энергии! Человек, разумеется, никогда не смог бы создать такой большой источник энергии, как Солнце — два на десять в семнадцатой степени тонн, триста тысяч миров, подобных этому... — Он вдруг рассмеялся. — Карлайл, ты хотел знать, почему физика не дала тебе обещанную атомную энергию. Вот ответ физики! Атомная энергия была бы слишком дорогой, она требовала бы слишком сложного контроля — и поэтому физика будет использовать вместо нее солнце!

Конец ознакомительного фрагмента