Эмиль Петайя "Призма"

— ДЖЕКУ И ФИБИ ГАУГАНА

Глава I

Спина к спине Кор и Атлан из Лесов сражались с зелеными. Отблески тропического рассвета на их зазубренных клинках слепили глаза болотным тварям.

— Я говорил, что прогулка по болоту — глупая идея, — заметил Атлан, вонзая сталь в зеленое брюхо твари.

Кор показал белые зубы в жестокой ухмылке, озарившей суровое смуглое лицо.

— Семь королевств стали вотчиной слабаков? Леса Хелдена — страной трусов, прячущихся в пещеры? Хочешь сказать так?!

— Подожди, пока я разделаюсь с этой большой жабой, — задохнулся Атлан. — Уф! Кажется, мы им показали, где раки зимуют.

— Ага, — кивнул Кор.

С длинных когтей болотников стекал яд, но клинки из доброй хелденской бронзы оказались и длиннее, и проворнее. Три уцелевшие болотные твари убежали с тропы к воде, спеша укрыться в своем логове в глубинах трясины.

Вскоре, лишь поднимающиеся из глубины пузырьки указывали на место, куда нырнули болотники.

Кор расправил плечи, вытер клинок широкими листьями кустарника, стирая с лезвия густую и зловонную кровь, и вложил меч в украшенные медью ножны на широком поясе из кожи дракона. Атлан улыбнулся. Кор улыбнулся в ответ, но тут опять раздались голоса. Они звучали в его разуме, но не были частью его, они исходили неизвестно откуда:

— Эти героические схватки не в моем вкусе, но я полагаю, Тарзан и Зигфрид всегда будут популярны у основных цветов. Кто-нибудь возражает, если я переключусь на что-нибудь позабавнее?

— Я хотела посмотреть еще про Кора.

Смешок.

 — Моя дочь еще почти ребенок, золотой Дорфф. Она по-прежнему находит гору мышц и симпатичное лицо интригующими.

— Ребенку можно простить, никаких проблем.

Суровое лицо Кора свела болезненная судорога, он оцепенел, слушая такие странные разговоры. Оплеуха Атлана вывела его из прострации.

— Что с тобой, друг? Почему ты стоишь там, уставившись в никуда? Думаешь о Лити, могу поспорить?

— Нет. Не о Лити.

Снова, Кор не решился рассказать ничего. Зачем? Атлан бы только посмеялся и решил бы, что его друг детства сходит с ума. Иногда Кор мечтал вернуться в те дни, когда они были мальчишками, и Лити была с ними — золотые дни и шелковистые зори, когда они купались в голубых лагунах, ловя водные потоки, или охотились на сэлков с арбалетом. Когда не было голосов, звучащих в голове. Не было вопросов, на которые никто не мог ответить, потому что этих ответов не знал никто, в пределах границ семи благородных королевств.

Они шли по тропе, через чащу фиолетовых деревьев, озаренных солнцем.

— Так о чем ты думал? — продолжал допытываться Атлан.

— Я думал о принцессе.

Голубые глаза Атлана насмешливо вспыхнули.

— О ней думает каждый мальчишка в Хелдене. Она — та, кто заставляет нас сражаться и тосковать. Но она лишь фантазия, несбыточная мечта!

Кор промолчал в ответ. Его длинные голые ноги отбрасывали сторону листья папоротника. Они шли по драконьей тропе, здесь не следовало оставлять следы. Ни их сандалии, ни их мечи в ножнах не производили ни единого звука. Их боевой и охотничий наставник мог бы гордиться своими учениками. Именно благодаря ему они были все еще живы. Жизнь кипела в горячих и влажных лесах, смерть собирала обильную жатву, всегда была рядом и забирала многих.

Туман, мерцавший и переливавшийся вокруг, порожденный влажной тропической ночью, таял при свете дня. Ветер играл на естественных флейтах и пел в сплетениях ветвей, качая деревья, от которых вверх поднимались струйки пара.

Когда они достигли края леса, выйдя к нагорью, перед ними предстали скалы.

Скалы! До самого неба, или выше. Неприступные, как учили женщины-пестуньи, прежде чем отдать воспитанников в суровые руки боевых наставников. Скалы были подобны сновиденью, они были рубежом укрытого вечными туманами плоскогорья, таинственной и чудесной страны, места, на которое взирали с благоговением и о котором никто и ничего толком не знал.

И теперь — как раз в этот невероятный момент! — туман, который никогда не рассеивался, рассеялся. Он разошелся лишь на миг, так что это могло быть и иллюзией. И там был легендарный замок принцессы!

Друзья застыли, оцепенев. Затем замок исчез.

Кор сглотнул, пытаясь унять сердцебиение.

— Я — я никогда не сомневался, он существует. Мы все поклоняемся принцессе и носим её знамя в наших сердцах, но не все в Хелдене верят в неё. Но я верил! Всегда! И теперь я знаю, она реальна, и я видел её замок, я иду туда!

Атлан схватил друга за плечи, пытаясь вернуть его разум, и закричал.

— Кор! Никто никогда не забирался на скалы! Посмотри, они гладкие, как панцирь жука! По ним не подняться. Они как полированный кремень. Забудь о своей дурацкой затее!.. Я все еще думаю, что это была всего лишь иллюзия. Мы замечтались, — добавил он, понизив голос.

Кор сжал его руку.

— Прощай, друг.

— Эй! Не сейчас! Дружище, очнись! Где твои мозги! — Атлан уже не говорил, а кричал.

— Там же, где и всегда, и работают не хуже.

— Что я скажу Лити?

— Скажи ей... — тут Кор расправил плечи; на миг рябь душевных колебаний пробежала по голубым озерам его глаз. — Скажи ей, что я должен был пойти. В конце концов, это наша жизнь, здесь в лесах. Бросить вызов. Вступить в схватку. Умереть.

— Но ты наш вождь, Кор!

— Вождь ты, Атлан. До тех пор, пока я не вернусь.

— Возвращение! Ты надеешься…

— Прощай, дружище...

Кор оставил Атлана хмурым и неуверенным; но он не оглядывался назад...

Вопросы теснились в его голове, пока он пробирался через заросли кустарника и каменистые пустоши к подножию скал. Дотуда было не меньше часа пути, и хотя его длинные ноги несли его навстречу судьбе и, возможно, смерти, его мозг терзали тысячи странных мыслей — таких, что и в голову не пришли бы большинству его соплеменников. Например: откуда берутся люди на Викарии? В начале жизни он видел, как животные рожают детенышей. Но не так было в Хелдене, и насколько он знал об этом, у народов других королевств. Дивы. Альбиносы из пещерного народа. Кошмарные драки. Или — цирцеи из дворцов нестерпимых удовольствий. Никто из них не размножался! В Хелдене дети просто появлялись. Не было беременности среди женщин. Не было ни зачатия, ни вынашивания. Не было родов. Они появлялись внезапно — новый урожай детей у женщин пестуний, пока не приходило время для учителей, чтобы взять на себя ответственность и обучать их.

Жизнь была героической сагой, богатой волнением и опасностью; герои Хелдена или умирали молодыми, или выживали, но лишь для того, чтобы вновь и вновь играть со смертью. Каждый день приносил новые опасности. Кто имел время для вопросов и философских размышлений о смысле жизни, когда смерть была всегда в двух шагах, поглядывая на тебя искоса, ожидая, дразня?

Тем не менее Кор думал обо всем этом. Эти мысли не давали ему спать по ночам. Они не оставляли его ни на миг. Словно, тот, кто изгнал эти мысли из голов прочих людей, почему-то пропустил Кора...

И всегда эти мысли приводили к принцессе. Он откуда- то знал, что Она ключ ко всем этим тайнам. Ответ был скрыт в её недостижимом замке среди туманов. Что касается самой принцессы, Кор не смел думать о ней как о женщине. Такое было невозможно. Тем не менее он стремился к принцессе, он хотел узнать, кто она, и что такое планета Викария на самом деле.

Принцесса Сена была прекрасна, гласили сказания. Конечно, она была прекрасна. Прекрасна и недостижима. Каждый подвиг был посвящен принцессе. Не будь сражения с болотниками сегодня, несомненно, были бы огневики или призрачные пещерники, или — худшие из всех — кровососы Драки, который держали стада Хелденских пленников, чтобы прокормить своих детей. И все во имя принцессы Сены.

Ради Лити тоже. Лити любила Кора, и им было хорошо. Лити подошла к нему, села рядом с ним у костра бардов, хотя, как сильный и смелый, Кор мог выбирать сам. И Лити любила его. Он был вождем. Его любила прекрасная дева.

Разве этого не достаточно?

Нет!

Принцесса Сена был мифом, богиней, ради славы которой герои были готовы воевать и умереть. Ее серебряная роза украшала каждое знамя Хелдена. Но Кор... Это началось месяцы назад, мальчишеские мечты вдруг стали ощутимой реальностью. Психически, да, но тогда, ночью Кор увидел принцессу! Он будет проклят, если это был только сон! Он увидел ее черные волосы цвета воронова крыла, лицо, нежное как цветок, ее зелено-голубые глаза. И она говорила с ним. Как будто она выбрала Кора — из всех воинов племен Хелдена, — выбрала его из-за некоторой настоятельной необходимости в герое, который сможет выполнить некоторую невообразимую задачу. И он не должен был уклоняться. Он не мог!

— Как утомительно! Он будет подниматься на скалы до полпути, а затем упадет и разобьется. Мы должны это смотреть, Сена?

— Просто пусть он доберется до верха, пожалуйста?

— Но он не сделает этого. Они никогда не добираются до замка. Это несовместимо с легендой. Правда, золотой Дорфф?

— Там, возможно, были внесены некоторые недавние изменения для пикантности. Мы позволяем изменения, когда смертельные схватки начинают утомлять... Но эти мускулистые Хелденцы несколько примитивны для меня. Я оставляю их и их легенды о богах моим помощникам.

— Конечно, золотой Дорфф. Сена, мы утомили нашего знаменитого гостя.

— Отец — пожалуйста! Ну, пожалуйста не перключай!..

Взбираясь по скале, Кор чувствовал тепло ее разума, цепляясь за это ощущение подобно тому, как его пальцы цеплялись за неровности скалы. Он не понимал, не мог этого понимать. Но тепло было, и оно вело и направляло его.

— Кор! Приди! Ты мне нужен!

Время от времени, каждая молекула его тела стонала от возмущения, мышцы превращались в аморфное желе, и вся его нервная система жаждала одного — полета в пропасть и покоя небытия. Все это было чересчур, даже для него. Он не смел, смотреть вверх или вниз. Гораздо спокойнее было тонуть в вечном тумане, вне прошлого и будущего. Усики влажного тумана смешивались со струйками его пота. Чудом его пальцы находили трещины. Когда его нога, обутая в сандалию, сорвалась с узкого и скользкого выступа, он молитвенно призвал её имя.

— Кор! Держись! Ты мне нужен! Ты не должен умереть! — из неведомого далека зазвучал её голос в его разуме. Он закричал, бросая вызов гравитации, и когда смог заставить себя преодолеть парализующий страх, приклеивший его к скале, и заставить себя двигаться снова, ноги едва нащупали в скале небольшую выемку. Он закричал снова, когда, внезапно камень, за который цеплялись его пальцы, обломился. Когда казалось, что у Вселенной закончились чудеса, его руки вцепились в пучок змеистых корней, случайно наткнувшись на него. Он схватил эти корни, рыдая. Его пальцы, дюйм за дюймом, тянули его вверх, мучительно медленно, между влажных комков земли, и кровь стыла в жилах каждый раз, когда грязь сыпалась на его лицо. Но наконец его неистовые усилия привели к тому, что его пальцы нащупали почву и траву, и затем его локти легли на поверхность обетованного плоскогорья…

Он лежал там. Он рыдал, жадно глотая воздух. Он прижимался к телу планеты, как будто та могла выскользнуть из-под него. Наконец он сел. Туман свивался змеями вокруг него со всех сторон так, что сначала он не мог видеть ничего. Потом он увидел то, что заставило его закричать и отскочить: выступ глинистого суглинка на краю утеса проседал под его весом.

Он рванулся в сторону, перепрыгнув на безопасное место, и упал.

Каждая мышца болела. Каждая клетка тела в шесть футов ростом, кричала, требуя кислорода и отдыха от героических подвигов. Какое-то время, совсем не долго, он лежал, глотая воздух, игнорируя зов, который привел его сюда. Лишь вкрадчивый ужас смог поднять его на ноги, чтобы отойти подальше от края скалы. Пути к замку он не знал, но на данный момент это его мало беспокоило.

Он сделал это! Никто другой не смог, никогда, ни разу. По крайней мере, ни один бард не пел о таком подвиге у ночного костра, перемежая песни кружками пива и обугленным шашлыком из мяса сэлки. Никто! Триумф выжал из него все силы. Его переполнила усталость и вялое желание смерти.

Тем не менее смертоносная жизнь кипела вокруг, расслабляться было рано. Смерть приближалась, ветер донес ее зловещее завывание. Услышав этот звук, он вскочил на ноги в холодном поту. Он ждал, застыв. Затем он увидел. Это был самый чудовищный дракон, какого он когда-либо видел в своей жизни. Уродливый, приземистый и бородавчатый, он стремительно приближался на перепончатых лапах. Когда ветер разорвал занавес тумана, Кор увидел чудовище во всем его грозном величии. К Кору потянулась уродливая голова на длинной шее. Глаза рептилии полыхали багровым огнем, из жадной клыкастой пасти капала жгучая слюна, и чудовищный раздвоенный язык мелькал в воздухе.

Глава II

— Древний дракон! Как банально!

— Основные цвета любят такое. Мы берем их прямо из старых легенд. Дракон должен охранять Замок.

— Я полагаю, что это уместно. Наш балбес является стойким и упорным, он отказывается умирать. Я надеюсь, что он перестанет упрямиться и позволить себе быть съеденным.

— Это сможет развлечь тебя, Сена?

— Да! Я люблю, когда они, наконец, выдыхаются, и кто- нибудь их пожирает!

Кор тряхнул головой, пытаясь отогнать жужжащие голоса; выхватил из ножен меч. Зверь перед ним вытаращил глаза и зарычал, оскалив бритвенно-острые зубы. Хвост твари мотался из стороны в сторону, голова угрожающе наклонилась. Оглушительно трубя, дракон ринулся в атаку.

Порыв его горячего зловонного дыхания отшвырнул Кора назад. Клинок полоснул чудовище по животу, заставив дракона зареветь громче и издать свирепый и оглушительный крик боли в конце. Через миг воин очутился в челюстях твари.

— Тебе нравится, Сена?

— Я в восторге!

Кор закричал, ослепнув от боли, мотаясь в зубах чудовища, которое вперевалку двинулось к своему логову. Когда давление клыков немного ослабло, Кор сделал отчаянный выпад — вонзив клинок в нёбо чудовищу. Пасть широко открылась в отчаянном реве, и воин выпал на землю. Он упал мешком, сильно ударившись, в заросли синей травы. Тело кровоточило в десятках мест. Жизнь стала сгустком боли, но она принадлежала принцессе, и Кор не имел права умереть. Он упал, откатился, проскользнул меж лап дракона.

Он побежал.

Он бежал не разбирая дороги, он бежал в тумане, шарахаясь от каждого звука, запинаясь о камни. Он бежал в панике до тех пор, пока вопли дракона не слились с завыванием ветра вдали. Только тогда он упал на землю, жадно глотая воздух...

Туман наконец рассеялся. Он возблагодарил принцессу, вознеся краткую молитву. Ее ответ из глубин мозга изгнал слабость, вернув ему героическую решимость.

— Спеши, Кор! Я жду!

Взобравшись на каменистый холмик, он увидел замок, тяжело нависающий над ним. Дрожь пробежала по его жилам. Замок был со множеством башен. Огромные серые, черные и лиловые тени этих башен ложились на стены и ворота. Опущенный подъемный мост навис над рвом, настолько древним и неопрятным, что вода в нем давно превратилась в мерзкую зелено-коричневую жижу.

Кор наполнил легкие воздухом, затем без дальнейшего промедления нырнул в солоноватую зловонную жидкость. Вода была холодна, как лед, как предвкушение смерти. Он поплыл быстрей, не так, как привык лениво скользить в воде теплых лагун, а затем его руки вцепились в поручни, и он втащил себя на скалу. Прижимаясь к стене, он полз вокруг замка, пока не достиг заброшенного сада мертвых цветов и спутанных ветвей. Там была небольшая дверь, арка, проем которой вел в башню, как будто в былые времена принцесса и ее служанки использовали эту дверь для утренних забав в саду.

Дверь была заперта. Кор приложил плечо. Засовы, замки, петли — источенные веками — уступили его второму броску. Дверь рухнула внутрь с грохотом, который волной прокатился вниз по длинным коридорам, наполнил гулом залы, ставшие пристанищем пауков и грызунов. Кор замер на миг на пороге, с замиранием сердца при мысли о том, что он может найти внутри. Вихри пыли заставили его кашлять, когда он шагнул за дверь. Прах веков, пыль столетий, лениво танцующая в косых лучах света из узких окон — запустение и тишина встретили его. Призраки обитали здесь и призраки призраков.

Он позвал.

— Принцесса! Принцесса Сена!

Только эхо ответило ему из пыльных глубин мрака. Голос в его сознании молчал. Высмеиваемый ехидным эхо, Кор прошел мимо тяжелых доспехов, стоящих как безмолвные часовые, к центру большой башни. Тишина, темнота, теснота — навалились на него, призывая покинуть мертвое место. Случайно он коснулся шлема одного из безмолвных стражей. Тот свалился, явив миру побелевший от времени череп. Кор задрожал и побежал.

Его шаги стали оскорблением тишине. Оглядевшись вокруг, Кор увидел, что центральная палата завешана истлевшими клочьями гобеленов, пышные охотничьи сцены и яркие праздничные шествия скрылись под слоем пыли, исчезли, истлели под действием неумолимого времени.

Кор пристально всматривался во мрак, пока не обнаружил узкую щель двери, ведущей на винтовую лестницу в покрытой плесенью кладке. Лестница вела наверх...

Он нашел принцессу в крохотной комнате у самой вершины башни. Её постель, кровать из серебра, и белый атлас тончайших одеял, покрытых слоем пыли, густым и толстым, как мех животных. Принцесса Сена, лежала, совсем еще не скелет, как будто время и пыль не решались коснуться её красоты.

Её красота заставила Кора затаить дыхание, а затем вырвала из его груди отчаянный крик. Карминовые губы были изогнуты в едва заметной улыбке; волосы, цвета воронова крыла, расплескались по атласу подушек; глаза, под тонкими бровями, были закрыты.

Кор склонился к ней и поцеловал её с нетерпением благоговения. Он был должен. Прикоснувшись к лилейной щеке своими обветренными губами, он отскочил назад с криком боли и ужаса. Принцесса Сена была холодна. Холодна как смерть.

Рыдая, он упал на колени; невыносимая боль превратила его тело в кусок студня. Сухая кровь покрывала его одежду и тело. Но не раны, а душевная агония, сломила его. Неведомая магия сделала принцессу Сену вечно молодой и красивой, но, как и слуги замка и все остальные, она была мертва. Мертва, на протяжении веков. Легенда, и ничего более. Атлан был прав!

Кор отвернулся, закрыл глаза, чтобы не видеть её. Красота ее лица, мрамор ее шеи и плавная выпуклость груди, все это было насмешкой. Его мечта умерла.

Злорадный смех со стороны открытого окна башни, привел его в чувство. Он повернулся и увидел их.

Их было трое. Три драка. Вампиры. Кровососы — ужас ночи. Их темные лица с ярко-красными губами скривились в ликующих усмешках. Только драки с их мощными крыльями летучих мышей могли достичь вершины башни замка. Но драки были только квази-людьми с низким интеллектом. Для них принцесса не значила ничего. Их религия была совершенно иного порядка. Драки поклонялись странному существу, бессмертному, которого они называли Графдраку Трансалван. Это он, Графдраку, который при помощи питья человеческой крови приводил своих поклонников к непостижимому и трансцендентному состоянии дракулости. Принцесса без единой капли крови в жилах была дракам не интересна. Тьфу!

Иное дело Кор. Здесь было чем поживиться, слава Графдраку! Они обнаружили его за пределами его царства. Невероятно, как мог оказаться хелденец из фиолетового леса здесь — мускулистое, огромные коричневое существо, чье сердце даже сейчас стучало, гоня поток богатой красной крови через лабиринт артерий и вен! Сюда его следы привели их, и здесь был он! Пульсация его яремной вены заставляла их истекать слюной!

Великолепное пополнение для их стада! Надой — семь пинт в неделю! Больше, может быть!

Кора с детства учили быть героем. Умри, но умри в бою. Он обнажил меч. Драки бормотали, переговариваясь между собой, разминая когти, выпустив клыки. Не успел Кор даже оглядеться, как один из кровососов уже перегородил ему выход на лестницу, хлопая кожистыми крыльями. Мышцы и нервы Кора наполнила сила и ясность боя, он вошел в транс сражения, как учил его наставник. Его клинок рассек кровопийце мембрану крыла, но тут два других перешли в атаку.

Перед собой Кор увидел холодные агатовые глаза, глаза ужаса, что хуже смерти. Из глубин памяти в этот миг всплыли страшные рассказы, истории о пленниках кровососов, о хелденцах, превращенных в дойный скот, о людях, высасываемых потомством драков, еще не способным самостоятельно охотится.

Он сражался. Его клинок пел. Тем не менее, его сердце было пустым. То, что случилось с ним, не имело значения... сейчас. Принцесса — мертва. Битвы оказались напрасны... Надеяться было не на что. Он бросился в атаку, но пока он разил одну крылатую тварь, два оставшихся упыря глубоко вонзили в него свои когти.

Кости ныли после подъема и битвы с драконом, силы были на исходе. Но сломило его отчаяние. Руки стали резиновыми, и меч с грохотом упал на пол. Падая, Кор успел увидеть улыбку на лице мертвой принцессы, а затем он сам, замок, вампиры, все растворилось в серой мгле...

Сена вздохнула. Она лениво потянулась со своего вид-дивана к кнопке выключения. Все сразу, вампиры и туманы, величайший из героев Хелдена Кор, фиолетовые леса, хлопанье огромных черных крыльев, завывание ветра, а так же запахи, ощущения, привкус крови и боль — все это исчезло. Опалесцентные стены комнаты ливидео мягко мерцали вокруг, зеленые, цвета морской волны, и смутно полупрозрачные, зовущие к тайнам и чудесам таинственной Викарии, к чудесам и приключениям. Чудесам и приключениям без риска, отличному способу пощекотать нервы, когда такое желание овладевало ей и её стареющим отцом.

Отец коснулся её руки ласково и снисходительно.

— Ну как, довольна Сена? Твой герой мертв, судя по всему.

— Прикольно, — томно зевнула Сена.

Она была красива. Ее волосы были темны, цвета воронового крыла. Ее кожа была бледна, цвета слоновой кости, золотой с нотками розы на высоких скулах, и у нее были красные-красные губы. Ее глаза не были ни зелеными, ни синими, но сияли лазуритной смесью этих и других оттенков. Они очаровали золотого Дорффа, измучив его близостью и недоступностью.

— Но это все такие глупости, детка!

Золотой Дорфф попробовал вяло протестовать против увлечения девушки.

— Я знаю, что это нонсенс, любить низкопробную жвачку для базовых. Но мне нравится. Птенцы драков сегодня накушаются вдоволь.

Их гость, великий и прославленный Дорфф, неумеренно толстый, с двойным подбородком и тяжелыми мешками под похотливыми глазками, с дряблыми и пухлыми руками, имел кожу не менее золотую, чем девушка и её отец. Он усмехнулся и чмокнул девушку в щеку.

— Если вы хотите побаловать свои мазохистские наклонности, вы можете продолжать смотреть на вашего героя — до победного конца. Но после того, как я уйду, пожалуйста!

Сена хихикнула.

 — Золотой Дорфф, вы наш величайший психиатр, не так ли? Я имею в виду, во всем мире?

— У меня есть некоторая репутация, возможно.

— Конечно же, не сомневаюсь! Но вы сказали, когда я смотрела Кора, что у меня мазохистские наклонности! Не садистские? Я имею в виду, если я смотрю на пиршество птенцов вампиров, на то, как они сосут его кровь. Я имею в виду… — девушка смущенно поежилась.

— Семантической парадокс. Мы, золотые, должны понимать, почему мы выше базовых цветов. Конечно же, вы садистска! Все женщины, впрочем, тоже. Они любили вид крови и в старые времена, и когда их мужчины отправлялись на войну, они испытывали извращенный экстаз. И совершенно правильно, что вы это понимаете! То, что я имел в виду, говоря о мазохизме, крошка, так это то, что смотреть такое для вас смешно! Как для золотой. Зачем? Кор и фиолетовые леса, а также его сражения, предназначены для простонародья, а не для вас, детка, — пророкотал великий психиатр.

Золотой Эмбон — отец Сены — посмотрел на светило науки с беспокойством.

— Вы имеете в виду, что Сена?..

Золотой Дорфф замахал руками.

— Нет! Нет! Если Сена получает смешное удовольствие от низкопробных королевств, пусть. В конце концов, она все еще ребенок.

— Мне восемнадцать!

— Точно. Ребенок.

Похотливый взгляд скользнул по изгибам ее тела.

— Как я уже говорил, женщины нуждаются в садистских развлечениях и всегда были склонны к ним больше, чем мужчины, хотя они были в равной степени более разумны, скрывая сей факт от мужчин. Смерть, борьба, секс — совершенно нормальное сочетание. Ливидео дает всем нам выход для запросов нашей низшей природы —  или, я должен сказать, нашего безумия? — Он улыбнулся. — Всем, от золотых до чернокожих, необходимо выпускать пар. И Викария обеспечивает для всех реализацию их дурных фантазий. Так что вы видите — мой маленький котенок, — эти безмозглые марионетки, такие, как Кор, действительно служат весьма полезной цели, оправдывающей их существование.

— А если бы я ощутила сострадание?

Золотой Дорфф нахмурился.

— Конечно, было бы психотической реакцией. Эти герои и существа, с которыми они сражаются, выполняют необходимые функции. Они — выход для наших собственных страстей. Что-то есть для каждого из нас в рамках семи королевств Викарии. Вы пробовали Цирцею и её дворцы нестерпимого удовольствия?

— Отец думает, что я слишком молода, — Сена потянулась по-кошачьи, игриво уставившись на седовласого отца. — Скажите отцу, чтобы он разрешил мне посетить Цирцею! Ну, пожа-а-а-луйста!

Седовласый отец потрепал её по плечу.

— В следующем году, Сена.

Он повернулся к важному гостю.

— Вы не беспокойтесь за Сену, золотой Дорфф. Я имею в виду, её слова о сострадании. Конечно, она знает, что такое Викария и зачем она нужна. Сена совершенно здоровая, нормальная золотая.

— Я это вижу.

Старик вопросительно приподнял брови.

— Золотой Дорфф, есть еще один вопрос.

— Да?

— Эти новые группы Лех? Я не совсем понимаю, что это такое. Они не опасны? В дни моей молодости…

— Которые были давно, — Золотой Дорфф рассмеялся. — Детки забавляются. Молодежная субкультура. Прежде чем золотых допускают на Викарию и к регулярной половой жизни, они проходят через период перестройки сексуального поведения. В конце концов, молодые люди должны экспериментировать. Это часть взросления. Почему? Сена — ты уже?

— Только три раза, — с напускным смущением хихикнула Сена.

 Золотой Дорфф попытался напустить на лицо выражение невинности, скрывая от отца Сены свое вожделение к его дочери.

— Но там наркотики!

— Тут не о чем беспокоиться, Золотой Эмбон. Подростки должны иметь тайную жизнь и пытаться доказать свое превосходство старой гвардии. Это длиться так же долго, как цветовой код жестко соблюдается в нашем обществе. Цветовая иерархия — основа наших устоев. Его Златосиятельность IX дал группам Лех свое благословение, которое, безусловно, является достаточным для родителей нашей драгоценной молодежи.

Значение его завуалированного взгляда не укрылось от золотого Эмбона.

— Конечно! Конечно! — поспешно сказал старик. Он поднял правую руку, сжал кулак и дважды открыл ладонь. Затем средний палец взлетел вверх.

Знак.

Конец ознакомительного фрагмента