Кеннет Балмер "Мститель Антареса"

ГЛАВА ПЕРВАЯ. Лимолюбы требуют джикая

— Дуйте ветры! Ревите бури! — ликующе крикнул я, радуясь своей новообретенной свободе. — Несите меня вперед и вдаль к Валке и моему акрополю Эссер-Рариоху! Дуйте, ветры, несите меня домой к моей Делии, моей Делии Синегорской, моей Делии на-Дельфонд!

Мои хвастливые крики выдавались зловещим кусочком паруса в черно-янтарную полосу, периодически появляющимся на востоке над краем горизонта. Как наш галеон несся на север, так и этот парус упорно преследовал нас. Похоже, я знал, какие существа составляли экипаж того корабля, какие это демоны, и я спустился в арсенал заточить меч и самым внимательнейшим образом осмотреть кучу доспехов, выложенных для меня капитаном Ларсом Эреном.

— Вокс побери, принц! — Прямоугольная борода лопатой капитана Ларса торчала на тупом подбородке, словно таран свифтера. — Мы заставим эту погань бежать в свои грязные логова, поджав хвосты!

— Да, капитан Ларс. — Я посмотрел на него, держа холодящие руки железные доспехи. — Вам уже доводилось драться с этими лимолюбами?

— Нет, магнар.

Озабоченный тем, как бы в моем тоне не прозвучало беспокойство при мысли о столкновении с этими разбойничьими кораблями с Южного океана, я поспешил добавить: — А вот мне доводилось. Мы выпустили им достаточно внутренностей и точно установили: они такие же диффы, как и все прочие люди.

Он расхохотался. Галеон рассек большую волну, под вечные звуки скрипа шпангоута, гула пробегающей вдоль крепких ленковых бортов воды, щелканье блоков и шум снастей. Взволновать капитана галеона из Вэллии, гордой островной империи Крегена, не так-то легко.

— Я слышал о них, магнар. Не могли бы вы рассказать о вашем бое?

Я подумал о Виридии-рендере и о том, как мы отбились от одного из тех разбойничьих кораблей с Южного океана. Здесь, к югу от экватора и у восточного побережья континента Хавилфар, данное море было известно под названием Облачный океан. Виридия и ее экипаж спаслись бегством от корабля  лимолюбов только под покровом внезапного шторма. Уйти-то мы ушли, но едва спаслись.

— Дерутся они не по-честному, капитан. Я всегда ищу в человеке хорошее, и терпим к любому, пока он не покажет себя вероломным злодеем; но, думаю, чтобы найти в тех лимолюбах какие-то положительные человеческие качества, мне пришлось бы постараться.

— Я слыхал рассказы, магнар. Неприятные рассказы. — Капитан Эрен пристегнул доспехи при помощи Гилника, одного из учеников бронника. И крякнул от усилия, втягивая живот под кирасу. — Эти шанты носятся по свету в ореоле зла.

Есть много названий кораблей и людей, устраивающих набеги из другого полушария; «шанты» лишь одно из них. Мы встали, потянулись и поворочались, пока не почувствовали себя в доспехах комфортно, а потом поднялись по трапу и прошли на ют. Смешанные струящиеся лучи солнц Скорпиона так и пылали слиянием двух цветов, изумрудного и рубинового, заливая расплавленными потоками света море и корабль. Ей Зар! Как же хорошо быть в такой день живым! Я не забывал, что ношу в голове половину тайн аэроботов. Которые окажутся крайне ценными для Вэллии, моей родной страны на Крегене, в неизбежной войне с враждебной хамальской империей. Эти сведения должны добраться до Вэллии. Передо мной мысленно нарисовалась картина ужасающих катастроф, которые последуют, если Хамал внезапно, вероломно, нападет на Вэллию, с флотами хирвуллеров, сыпящих с небес сталью, огнем и смертью.

Старший помощник, хикдар, отдал честь.

— Он все реже пропадает за горизонтом, капитан, — доложил он капитану Эрену.

— Он определенно узнает в нас вэллийский корабль, — сказал я, желая приободрить их. — А это, друзья мои, заставляет его крамфа-капитана призадуматься. Заставляет дважды подумать, прежде чем напасть на вэллийский галеон!

Офицеры на юте громыхнули проклятьями, бросив немало озадаченных и осуждающих взглядов в мою сторону. Но я отдал капитану Эрену строгий приказ. Не станем мы перекладывать руль и кидаться в схватку с этими шантами. Я запретил гордым вэллийцам, сплошь морским волкам, поступать так, как они поступили бы в силу своей природы. Одно лишь это вызывало у них волнение.

Мне требовалось доставить в Вэллию жизненно важные сведения о флайерах. Да, я понимал это. Но понимал также, что в следующий бур или около того меня будет волновать лишь текущее положение. Полные надежд планы на будущее будут совершенно бесполезны, когда этот забытый Опазом лимолюб решится наконец напасть. Тогда нас всех будет волновать только настоящее. Капитан Ларс знал свое дело. Этот галеон шел к островному королевству Хирклане, дальше на юг, чтобы купить там аэроботы, когда их поставки из Хамала прекратились. Хамальцы прореагировали на это посольство, отправив два своих громадных хирвуллера потопить два вэллийских галеона. Один они потопили: «Эвирский никвав» сгорел. Хотя меня коварно опоили какой-то дрянью и приволокли на борт хирвуллера с целью сбросить на вэллийцев, превратив в пылающего человека-факела, я сумел захватить управление одним из хирвуллеров, «Хиррумского воина». И ухитрился протаранить им другой хамальский хирвуллер, «Гордость Ханичи», сокрушив и потопив оба.

Когда «Оввендский баринт», под командованием Ларса Эрена, вытащил меня из моря, я сумел убедить его пассажиров, отправленную на Хирклану делегацию, что спасение страны находится на родине, в Вэллии, где, благодаря имеющимся у меня сведениям, мы сможем сами производить аэроботы.

Вспоминая тот бой на борту хамальского хирвуллера, я полагал, что он будет всего лишь еще одной пережитой мной схваткой. Да, дрался я усердно, как опьяненный битвой маньяк; но причины моего поведения были ясны и самоочевидны. Теперь я снова столкнулся с вызовом. Я не держу зла ни на одного человека, будь он апим, вроде меня самого, или дифф, вроде многих других на Крегене. Однако я оставляю за собой право защищать себя самого и своих любимых, и если это делает меня грешником — как оно на самом деле и есть, — то остаюсь приговоренным, когда наступят последние дни, никогда не кочевать с моими кланнерами по Туманным равнинам.

— Он прибавляет парусов! — крикнул впередсмотрящий.

Я приложил руку козырьком ко лбу и пристально посмотрел через сверкающие в ярком свете солнц Скорпиона волнующиеся голубые воды.

Зловещий парус вырос в размерах, стал выше и теперь с идеальной четкостью демонстрировал черные и янтарные горизонтальные полосы. Все паруса могли складываться или растягиваться, как гармошка, прибавляя или убавляя парусности.

Похожие на спинной плавник два высоких одинаковых паруса сократились, собираясь в один. Я нахмурился. Этот шант шел теперь прямо на нас, а, значит, подрежет нам кильватер в добрых нескольких кабельтовых у нас за кормой. Он что-то затеял, это представлялось совершенно ясным.

Капитан Эрен не мог понять, почему его галеон не может оторваться от шанта, и, бранясь, почесал массивную бороду.

— Старина «Овинт», — назвал он подчиненный ему корабль принятой у них кличкой, — самый быстроходный корабль из Оввенда. Да, — добавил он с внезапной гордостью, — и найдется очень мало более быстроходных галеонов из самого Вондиума! Именно потому я и выбрал его для этого плавания, хотел оторваться от черных демонов из Хамала. А этот раст-лимолюб догоняет нас, как шестнадцативесельная шлюпка шестивесельную!

— Ты глянь на его паруса, Ларт, — показал я. — Всего один-единственный высокий парус, сплошь цельный, словно крыло семенного стручка с дерева херм, или спинной плавник рыбы, или птичье крыло.

— Да, вижу. Варварство!

Парусное вооружение вэллийских галеонов во многом похоже на паруса земных галеонов елизаветинской эпохи, с фоком и топселем на фок-мачте, гротом и топселем на грот-мачте, но, вместо косых латинских парусов на бизань-мачте и контр-бизани, у вэллийцев стояли прямые паруса. Людям, привыкшим к этой системе, мысль о высоком узком рейковом парусе показалась бы странной, но я-то знал о мощных парусных качествах такой оснастки. Когда шант подвалил к нам, и я смог взглянуть поближе, то почувствовал еще большую озабоченность по поводу грядущего столкновения.

— Да гниет он вечно на ледниках Сикки! — в ярости бросил Нальгер Султант, вад Кавинстока. Богатая одежда, тонкие губы и надменные глаза выдавали в нем истинного аристократа, так как вад — ранг высокий. Он возглавлял вэллийскую делегацию на Хирклану. И сейчас он наградил меня высокомерным и враждебным взглядом.

— Не поверни мы назад, а продолжай плыть к Хирклане, то не оказались бы в этом унизительном положении, принц!

Я не потрудился ему ответить, так как не преминул заметить приколотый у него на плече к плащу изукрашенной золотой опазовой брошью небольшой черно-белый вымпел. Этот могущественный вад открыто принадлежал к партии рактеров, а та была самой сильной политической партией в Вэллии. Рактеры, как я хорошо знал, не питали большой любви к императору, моему тестю. В прошлом у меня тоже бывали разногласия с этим старым чертом, и мне было не просто забыть, как он сгоряча рявкнул своим телохранителям «Отрубить ему голову, сейчас же!» Но с тех пор он изменился и смягчился, и я предпочел бы его этим рактерам.

— Принц! — окликнул меня вад Нальгер. — Вы не отвечаете!

То, как я медленно повернулся, было сделано не с целью оскорбить его, а из желания дать себе успокоиться.

— У тебя на боку рапира, Нальгер, — указал я спокойным и мягким тоном. — Для предстоящей работы надень доспехи и возьми меч покрепче или абордажную пику.

Он вскипел, плюясь от ярости. Но смысл моих слов был ясен. Он отвернулся от меня и спустился в арсенал, и я уловил конец буркнутой им фразы о каком-то там патлатом варваре, диком кланнере, женящемся на дочери императора и думающем, будто может командовать верными вэллийцами. Так как нас ждал бой, я спустил ему это замечание. Позже, как мне тогда думалось, я еще разберусь с этим Нальгером Султантом, вадом Кавинстока.

Ко мне подошел единственный член вэллийской делегации на Хирклану, которого я хоть немного знал. Это был Лоргад Эндо, ловкий купец, как и все ламнии, из расы диффов, с мехом бледного оттенка и вечно застывшим на физиономии выражением честности. Лоргад Эндо ходил в аккуратной вэллийской одежде, палевых бриджах и куртке поверх белой рубахи и в типично вэллийской шляпе с двумя квадратными прорезями в полях над глазами. Но, будучи купцом и ламнием, он не щеголял на шляпе ярким и пышным пером. И разгуливал, как я заметил, без меча, хотя на охватывающей ему талию золотой цепи покачивалась короткая и крепкая балассовая дубинка.

— Что же, Лоргад? — спросил я, внезапно повеселев. — Выходит ты, купец, будешь сражаться?

— Да, принц. Если понадобится. Все эти бои, кажется, никогда не приносят мне ни одного честного ова прибыли; но скорей уж буду сражаться, чем дам какому-то штаркину перерезать себе горло.

— Хорошо сказано, котер Эндо, — одобрил я, чтобы проявлять поменьше официальности. — Тогда, будь любезен, спускайся в арсенал и подбери себе там оружие и доспехи, и я очень рад, что ты с нами.

Он наградил меня понимающей улыбкой ламния, и, отблескивая на солнцах мехом лайпомового цвета, направился вниз.

Капитан Эрен отдал распоряжения, и корабль очистили для боя, а матросы рассыпались по боевым постам. На вартерах стояли полные расчеты, а грос-вартеры, супер-баллисты, делающиеся исключительно в Вэллии, жадно высунули рыла у нас над фальшбортами. Группы матросов стояли, готовые разобраться с любыми сложностями по части парусов, которые последуют, коль скоро корабли начнут маневрировать. Я снова посмотрел на шанта — ламний назвал тех злобных диффов «штаркинами», еще одним из многочисленных названий, так как никто не знал, как они сами себя называли — и снова нахмурился. Высокие, узкие паруса в черно-янтарную полосу снова расправились, так что судно снова пошло параллельным курсом, но куда ближе к нам, чем прежде. С тех пор как «Оввендский баринт» подобрал меня, мы прошли приличное расстояние на норд, и приближались к северо-восточному углу континента Хавилфар, где протянули на норд-ост костлявые пальцы Рисхамалские шхеры. Один из этих пальцев, состоящих из островов, шхер и выступающих над водой бесплодных скал, заканчивается островом Пираджу. Это заставило меня призадуматься. Этот лимолюб, как мне казалось, пытался держаться с наветренной стороны и загнать нас к подветренной стороне шхер. Нам вскоре придется дать галс и не приближаться к берегу, избегая не только возможности быть замеченными нашими хамальскими врагами, но и смертельных рифов. Когда мы сделаем следующий галс, нам придется побороться с шантом за ветер, и если мы этого не сделаем, то неминуемо налетим на скалы.

Как бывший одно время старшим помощником на семидесятичетырехпушечном, я не шибко любил оказываться с подветренной стороны от своего противника, то есть до тех пор, пока не прорвем его линию и не сможем причесать его, а потом зайти к нему с подветренной стороны и тем самым помешать скрыться. Ну, здесь не было никаких упорядоченных линий линкоров, а был быстроходный и смертельно опасный корабль из неизвестных краев в другом полушарии, и не слишком быстрый вэллийский галеон. Оставалось посмотреть, который из этих двух окажется более смертоносным.

Памятуя об этом, я кликнул принести бумагу и чернила. На широком юте поставили стурмовый письменный стол, так как мне не хотелось в этот момент спускаться, и я принялся записывать все известное мне о тайнах флайеров, и состав, и пропорции минералов для серебряных шкатулок, называемых ваол-шкатулками. Оторвавшись на миг от бумаги, я посмотрел на капитана Эрена.

— Скажите, капитан, вы когда-нибудь слышали о чем-то под названием кайферм?

— Кайферм, принц? — Он подумал. А потом помотал тяжелой головой, так что зашуршали перья султана на шлеме. — Нет, магнар. Это слово ничего не значит.

— Для тебя и для меня, Вокс побери! Но, надеюсь, не для ученых мужей Вэллии.

Кайферм, предположительно, являлся каким-то паром, тем таинственным веществом — воздухом, нематериальной субстанцией, газом, запахом, — которое отправлялось в шкатулки, называемые паол-шкатулками. При помощи пары шкатулок, ваол и паол, надежно посаженных на сферические круги бегунков из дерева и бронзы, летчик полностью управлял силой притяжения и двигательной силой и мог лететь на аэроботе, пока чункра не устанет, как сказали бы мои кланнеры.

Когда я выкладывал холодными словами все, что знал, до меня дошла скудость нелегко добытых сведений, пока я занимался шпионажем в Руатайту, столице Хамала.

Мне казалось подобающим не пользоваться быстрым, изящным скорописным письмом Крегена, и я воздержался от употребления чуть более официального унциального письма . Вместо этого я писал хир-литерами, торжественным, прекрасным крегенским шрифтом старинных книг. На Крегене, как и у нас на Земле, есть много видов книг, но когда читаешь лив, то есть какую-то важную книгу, или хирлив, какую-то очень важную книгу, то ожидаешь найти такой шрифт высокой красоты и не разочаровываешься.

Бумага была заботливо помещена в футляр из промасленной кожи, а потом, запечатана печатью капитана Эрена в кожаной сумке.

— Если со мной что-то случится, капитан, то эта бумага должна попасть к императору. Она жизненно важна для Вэллии.

— Что до этого, принц, то с вами ничего не случится, и вы сами отвезете императору эту жизненно-важную сумку!

Ну, это казалось замечательным. Я хлопнул Эрена по плечу и пошел поглядеть угрюмым взглядом на этого крамфа шанта. Судно лимолюбов рассекало воду без большой суеты, и я заподозрил, что его подводные очертания гораздо изящнее несколько квадратных на вид корпуса и надстроек. Корпус был выкрашен в густой темно-коричневый цвет. Я видел двигающихся по его палубам матросов, жерла вартеров и катапульт, мерцание и блеск оружия. Довольствуясь курсом, параллельным нашему, он завис там, упорно преследуя нас. И равным образом все его рейковые паруса с высокими и узкими очертаниями оставались полностью неразвернутыми и поднятыми к клотикам рейковых мачт.

Я потер подбородок. Этот морской лим и многие однотипные с ним собирали все возрастающую дань с морских путей известных мне стран, обрушивались в кровавом ужасе на мирные рыбацкие деревни, и в один прекрасный день нам придется бросить им вызов. По-прежнему потирая подбородок, я размышлял, не захожу ли я в своей осторожности слишком далеко, приказывая Эрену бежать, а не сражаться. Нас все равно ждал бой, ведь когда мы пойдем галсами, шант нас спокойно настигнет. Он приводил свой замысел в исполнение, и этот замысел рисовал «Оввендского баринта» разграбленным, его экипаж — перебитым, а сам корабль — бесследно утонувшим. Нет, на это был только один ответ.

— Капитан! Сделаем галс сейчас, пока у нас есть пространство для маневра. По местам! Идем в атаку! Нанесем удар ради Вэллии, ради спасения своей чести и жизней! Хай Джикай!

ГЛАВА ВТОРАЯ. Как Верстинг Рогахун попал в глазное яблоко чункры

Стремительный топот босых ног по палубе, настойчивые крики старшин, скрип и грохот блоков и визг натягиваемых канатов, величественное поворачивание рей и твердый наклон судна, когда оно качнулось, а затем выпрямилось и легло на новый курс — все эти знакомые зрелища, звуки и ощущения вызвали у меня мощный прилив воспоминаний. Я, Дрей Прескот, с Земли и Крегена, много лет был просоленным морским офицером, плывущим в дым и пламя битвы. А потом я был капитаном свифтера на внутреннем море Турисмонда, в Оке мира. А затем рендером с Виридией среди Хоболингских островов. О да, как гласит пословица, море у меня в крови. Но Звездные Владыки, таинственные существа, вызвавшие меня сюда, на планету Креген в созвездии Скорпиона в четырехстах световых годах от родной планеты, дали понять, что я не должен ступать на судно, не должен снова выходить в море.

Ну, Вокс побери! И вот я на вэллийском галеоне и далеко не по собственному умыслу, кроме как под конец, когда я в щепы разнес проклятый хамальский хирвуллер и вплавь добрался до «Оввендского баринта». Возможно, Звездные Владыки немного смягчат свой запрет.

Когда мы накренились под ветром, и, при нашем гордо полощущемся вэллийском флаге и выгнувшихся парусах, понеслись на лимолюба, я поднял взгляд на небо и обвел им пустующий воздух.

Там не наблюдалось никаких признаков великолепного ало-золотого орлана, посланца и наблюдателя Звездных Владык. Возможно, я сам стал более вольной птицей.

— Шант нас видит! — проревел старший помощник, ранее запрыгнувший на ванты и одолевший полпути по выбленкам. Он показывал на корабль лимолюбов, и на его бронзовом лице читался восторг от предстоящего боя. Он служил в чине васо-хикдара, и звали его Инсур ти Фотор. Он показался мне отличным офицером, который наводил на корабле четкий порядок и избавлял своего капитана от заурядных забот, как и должен делать любой хороший старший помощник. Даст Опаз, в один прекрасный день он будет командовать собственным кораблем.

— На носу у него собираются бойцы! — крикнул Инсур ти Фотор. — Шант намерен дать бой!

— Пусть тогда за ними приглядят их языческие боги, — проворчал капитан Ларс Эрен.

— Да поразит Опаз им хворью печень и гляделки! — донесся крик с середины корабля. Я посмотрел сквозь поручни юта. Бойцы собрались там под защитой укреплений, баррикад из досок и плетенок. Когда они зло глядели на шантов, я увидел, как блестят у них зубы. Вэллийские моряки были народом суровым и независимым. Обычно полуголые, одетые лишь в широкие, как море, шаровары и облегающие кожаные шапочки, они сжимали абордажные пики или колюще-рубящие клинки. Я потеплел к ним душой; в буре и в бою такие ребята — отличные матросы. С такими людьми — а они почти все были апимами — я чувствовал: у народа Вэллии есть шанс устоять в борьбе с безумными амбициями Хамала.

Старший помощник назвал этих лимолюбов шантами. Ну, я часто называл их «шанками», памятуя об акулах внутреннего моря, называемых чанками. Акулы внешних океанов Крегена называются по-иному.

Я снова посмотрел за фальшборт через разделяющее сверкающее море. Все правильно: шанк продвигался вперед встретить нас.

Капитан Эрен гулко расхохотался.

— Вокс побери! Он, может, и заставит нас крениться. Но если я не смогу гонять вокруг него, сколько влезет, то не заслуживаю своего капитанского диплома, выданного тодалфемами!

На борту галеонов из Вэллии не имелось барабанных дельдаров и кнутовых дельдаров. По части движущей силы эти быстроходные корабли полагались на бесплатные ветры небесные. Руководствуясь старыми инстинктами моряка, я понюхал ветер, изучил взглядом горизонт и, к своему разочарованию, почувствовал крайне мало признаков надвигающейся бури. Я сильно верил в этих вэллийских моряков. Но им же не доводилось сражаться с шанками из другого полушария. А вот мне доводилось.

Шанк пенил море с большим шиком, кренясь. Он резал воду всего в ульме от нас — ульм составляет где-то пять шестых земной мили, и капитан Эрен скоро должен отдать приказ. Момент решения являлся критическим фактором: слишком рано, и мы проскочим противника; слишком поздно, и мы можем запросто стукнуться бортом о борт, а случиться такому я совершенно не желал.

Напряженная атмосфера на «Оввендском баринте» держалась в узде моряцкими качествами вэллийских матросов. На большинстве галеонов плавали группы солдат. Они, на обычный крегенский, равно как и вэллийский, лад, состояли по большей части из наемников. Если я называю бойцов на этих кораблях морпехами, то вы должны простить старого моряка, привыкшего к алым мундирам, сапогам и штыкам морской пехоты, теснящимся на семидесятичетырехпушечном. Основная масса морской пехоты «Оввендского баринта» состояла из чуликов.

Чулики — дорогие наемники, их расценки намного выше, чем у большинство других диффов. С гладкими желтыми лицами, обритыми головами с болтающимися косицами, свирепо торчащими кверху кабаньими клыками и бездушными черными глазами, они выглядели грозной компанией. Я был от души рад, что этот отряд будет сражаться рядом со мной. Чулики, как вам известно, часто фигурировали в моей жизни на Крегене в более неприятных ролях. Инсур ти Фотор, старший помощник, покинул ванты и стоял теперь у поручней юта, готовый рявкнуть приказ, как только капитан Эрен даст команду.

Ощущение палубы корабля у меня под ногами, дующего в лицо ветра, наполненных этим ветром парусов, все это вызывало у меня подъем духа. Сколь бы сильно я ни ненавидел войну и бои, мне понятны люди, говорящие о кровавой завесе у них перед глазами в горячке боя. Моя рапира уютно покоилась в ножнах, а кинжал для левой руки висел на правом боку. В руке я сжимал меч, взятый из ряда таких же, какие держали вокруг меня вэллийские морские волки. Этот меч, прямой, тяжелый, одноручный, был задешево производимым оружием с простой железной гардой-крестовиной и деревянной рукоятью. Металл клинка не мог соперничать с превосходной сталью высококачественных рапир; но этот меч был полезным оружием, довольно похожим на земную абордажную саблю. Вэллийцы называли его кланксером — несколько пренебрежительно, как мне думалось.

До отдачи Эреном приказа, могло оставаться всего несколько муров. Он пристально смотрел через подзорную трубу на мчащееся судно шанков.

— Что скажете о них, капитан?

Он опустил подзорную трубу и повернулся ко мне. Лицо его избороздили суровые морщины. Я знал, что он увидел на палубе враждебного корабля зловещие фигуры.

— Демоны! — бухнул он. Голос его громыхнул, выдавая силу испытываемых им чувств. — Демоны, магнар! Выползшие из самых глубоких расщелин в кавернах Коттмера. Они наполняют меня отвращением, Вокс побери, при виде их у меня мурашки пробегают по телу!

— Не у вас одного такое чувство, капитан Ларс.

Момент настал, и, несмотря на ощущение зуда и мурашек, приказ капитан Эрен отдал резким, звонким тоном. Первый помощник тут же проревел его, матросы дружно взялись за канаты, рулевой переложил штурвал, и «Оввендский баринт» накренился и устремился вперед, рассекая море. Он повернулся, когда дислокация была выполнена с безупречной четкостью, пройдя через око ветра, как часы, и пройдя на удобном расстоянии вдоль шанкского бакборта.

Мы по-прежнему шли с подветренной стороны от шанков, но удалялись от них, и именно в этот миг нам и предоставлялась наилучшая возможность.

— Залп! — проревел капитан Эрен.

Все вартеры, грос-вартеры, катапульты, все лучники разом выстрелили. В воздух взвилась туча стрел, коротких копий и камней, прочертила в воздухе дугу и обрушилась на лимолюбов.

— Перезаряжай, перезаряжай! — ревели дельдары, бушуя средь расчетов. Жилистые спины и мускулистые руки, не разгибаясь, крутили вороты, натягивая рычаги катапульт, дуги вартеров. Лучники уже дали второй залп. Было бы приятно думать, что каждая выпущенная нами стрела, копье или камень нашли свою цель, но некоторые камни и копья упали в море, подняв кольца пены. Я пристально смотрел, сузив глаза, на приземистый, окрашенный в коричневый цвет, корабль с неуклюжими надводными очертаниями, поручнями вдоль борта, ступенчатыми башнями-штевнями на носу и на корме и полощущими выше двумя высокими парусами в черно-янтарную полосу.

Мы попадали по нему! Я увидел, как с фок-мачты сорвало нижний янтарный парус. От фальшборта только щепки летели там, где в него попадали швыряемые катапультами камни и кроваво скакали по палубе.

Бойцы подняли торжествующий крик.

А затем дали ответный залп всем бортом и по нам. В моих ушах стоял страшный шум. Боец у ближайшего вартера закрутился вокруг своей оси, хлеща кровью из разнесенной вдребезги скулы, и рухнул на палубу. Рвались фалы, и корабельный дельдар — то есть, боцман — поднял свою команду вязать узлы, так как сращивать концы тросов было некогда. Благодаря этому и просторной бреши в баррикаде посередине корабля, где камень пролетел и каким-то чудом никого не задел, мы избежали дальнейших повреждений от этого бортового залпа.

Мы миновали шанта.

Подхватив ветер, мы легли, вспенивая воду курсом на норд-ост при ветре, задувающем нам с бакборта. Если ничего не изменится, то мы легли на курс, который уведет нас далеко от Рисхамалских шхер, прежде чем нам понадобится снова делать разворот и таким образом идти на норд-вест для прохода мимо острова Астар и далее к Вэллии. Плавание будет долгим.

Тут кто-то заорал, и я оглянулся. Тот забытый Опазом крамф шанк стремительно несся за нами.

— Он не намерен дать нам так легко уйти, — заметил капитан Эрен.

— Легко? — переспросил купец-ламний Лоргад Эндо, уставясь с написанной у него на лице дурнотой на кричащего внизу на палубе раненого моряка. Товарищи раненого помогали ему, а один обвязывал раздробленную скулу косынкой, отчего его крики стали приглушенными. — Легко?..

— То, что имеет в виду капитан, Эндо, — вмешался на свой резкий лад вад Кавинстока, — купцу понять не дано.

Это было откровенным хамством. Вад преднамеренно опустил титул учтивости котер, а Лоргад Эндо, при всем том, что был купцом и ламнием, принадлежал к числу джентльменов, и потому его следовало называть «котер Эндо». Собрались и другие члены делегации на Хирклану, сплошь в доспехах, сплошь при оружии, и, несомненно, выглядящие весьма воинственно. Но я нисколько не верил, что они устоят, когда начнется свалка.

Ламний всего лишь отвернулся, и прошел через ют, завязав разговор с хикдаром Инсуром.

Один из членов делегации, апим, стром Дилувон, разразился речью о повреждениях, нанесенных вражеским судном, и другие слушали его со всем вниманием, так что миг неловкости миновал.

— Он скоро снова будет с нами, принц, — предрек капитан Эрен и со стуком сложил подзорную трубу у себя на левой ладони.

— У вас есть хороший стрелок на вартерах полуюта?

— Да. Один мошенник по имени Рогахун. Все зовут его Верстинг Рогахун. Но он такой хороший стрелок, что мне придется произвести его в дуа-дельдары и закрыть глаза на его страшную недисциплинированность.

— Да, капитан. Стольким хорошим бойцам свойственна эта жилка неповиновения власти.

И тут я, Дрей Прескот, вдруг осознал, что сейчас сказал.

Ей Зим-Зар! Неужели я на старости лет стал таким надутым и ортодоксальным? Неужели все те ранги и титулы, все те принцы, ковы и стромы, которыми меня завалили, подействовали на меня разлагающе, сделали всего лишь глиняной куклой правящих кругов, превратили в нее из прежнего любителя свободы??

Капитан Эрен странно посмотрел на меня и отвел взгляд, отчего я понял, что моя физиономия пылает всей злобой, на которую она способна.

Я направился к лесенке и поднялся на полуют. Сразу на корме, там где гакаборт расширили платформами в два крыла, по одному на каждую четверть, расположили вартеры. Чуть впереди них, и по центру корабля, порядком в сторону кормы от бизань-мачты, стояла кормовая катапульта.

Когда я подошел, скопившиеся вокруг машин бойцы напряглись. Ну, видит Зар, я к этому привык. Куда бы я ни отправился, казалось, везде оказывался либо на самом дне — рабом, пленником, приговоренным, либо на самом верху — князем Стромбора, стромом Валки, королем Джандуина, принцем-магнаром Вэллии, зоркандером кланнеров Великих равнин. В недавний период моего шпионажа в Хамале я был никем. Но для этих ребят я был принцем-магнаром Вэллии. Я мог приказать джикайдировать их, заковать в железа, лишить пайков; я мог сделать их жизнь невыносимой при малейшем предлоге.

Капитан Ларс Эрен, как я в свое время озаботился выяснить, слыл опытным и заботливым капитаном. Я ни в коей мере не стану подрывать его авторитет, командуя его людьми. Один из бойцов со значками дуа-дельдара поднял голову, отрываясь от смазки желоба вартера. Худощавый, с черной-пречерной шкиперской бородой, он щеголял ярко красным пером на плотно облегающей голову кожаной шапочке. Поджарый торс оставался голым, а палевые штаны были подрезаны выше колен. Ходил он босым. Я посмотрел на его лицо, худощавые скулы, сломанный нос, яркие и умные карие глаза. И понял, что если обращаться с ним справедливо, то с ним можно поладить.

— Дельдар Рогахун!

— Да, магнар.

— Я слышал, вы способны попасть в глазное яблоко чункры с такого расстояния, на каком большинство людей увидит разве что свой зад.

Моя шутка вызвала у расчетов вартеров легкие смешки.

— Тот раст, следующий за нами… — Я показал за корму. Шанк рассекал воды, подымая пену, и настигал нас, подняв все паруса; сшибленный нами парус уже заменили. — Этому крамфу из крамфов требуется показать твое мастерство, Верстинг Рогахун.

При этой реплике его товарищи уже откровенно давились от смеха. По их опыту, офицеры с юта редко утруждали себя употреблением прозвищ, данных кому-либо самими моряками. А верстинг, как известно, это самый свирепый охотничий пес в черно-белую полосу. Вэллийские моряки были народом вольным и простым, людьми, которых я с гордостью числил бы в собственном экипаже и назвал бы друзьями.

— Да, я в него попаду, магнар, — заявил Рогахун, — как только он подойдет в пределы досягаемости Велы.

По этим словам я понял, что вартер, прозванный Велой, метал снаряды лучше других. Бойцы всегда дают своему оружию ласковые прозвища, как на Земле, так и на Крегене.

— Если ты выстрелишь из Велы, — пообещал я, посмотрев на другой вартер, стоящий у бакборта, — то я стрельну вон из Сози и постараюсь не отстать от тебя.

Он рассмеялся, так как дисциплина делается в таких случаях не столь строгой.

— Ей Корг, магнар. Постараться-то можете. Но у Сози растянут корд, и стреляет она нынче неважно.

Я нахмурился.

— Мне не по душе плавать на корабле с неисправными вартерами.

— Не больше чем мне, магнар! Корг свидетель, это растяжение произошло, когда мы проводили учения по пути на юг, как раз с подветренной стороны от островов Астар.

— Тем не менее, Верстинг Рогахун, я попробую!

— Да направит ваш выстрел Опаз, принц.

Лучше не скажешь.

Я глянул на него.

— Тебе, Рогахун, направляющая сила Опаза, думаю, не нужна. Но вот мудрость Опаза, наверно, не помешает. Стреляй же метко, во славу Вэллии!

Если это прозвучало как-то напыщенно, то признаю себя виновным; впрочем, я и прежде использовал риторическую напыщенность речи для благой цели, и, даст Зар, прибегну к ней еще не раз.

Как вы, слушающие про эти приключения, уже должны знать, я всегда чувствую себя в своей тарелке с этими грубыми морскими душами, ребятами суровыми, настоящими морскими волками, и во многом разделяю это чувство товарищества с их сухопутными собратьями. А что касается болтливого сборища фэрлингов на юте, той посланной на Хирклану делегации, то, по сравнению с этими бойцами галеонов, они были занудны и скучны.

Один из матросов с поразительно непристойной красно-синей татуировкой на груди, прищурясь, поглядел за корму и повернулся к дельдару Рогахуну.

— Вон он, Рогх. Чего ждешь?

— Кормовыми вартерами командую я, Нат, здоровенный ты онкер! Когда надо, скажу, слышишь?

— Да, Рогх, слышу. Но, ей Корг, ты здорово запаздываешь!

Рогахун бросил быстрый взгляд на меня. Я стоял с непроницаемым лицом. Рогахун поглядел за корму вдоль желоба вартера. Для своих грос-вартеров вэллийцы изобрели вполне действенный прицел; Рогахун, насколько я мог судить, будет стрелять лишь на глазок, руководствуясь, также как и я, только своим опытом и чутьем. Он положил ладонь на спусковой рычаг огромной ленковой «собачки». Я не сводил с него глаз. Судя по его словам, Сози будет стрелять не так далеко, как Вела. Рогахун выстрелил. Мы все следили за камнем — грос-вартер, в зависимости от случая, стреляет либо камнями, либо легкими копьями.

А затем все торжествующе взвыли. Камень угодил прямо в переднюю часть преследующего нас корабля. С миг мы могли лишь наблюдать попадание, так как не видели причиненных повреждений. Расчет усиленно крутил ворот, снова взводя вартер. Я покосился на дельдара Рохагана. Тот мигом прочел мой невысказанный вопрос.

— Да, магнар. Самое то.

Я прочувствовал подъем и опускание кормы, прикидывая миг для выстрела, чуть подправляя вартер для выстрела точно в цель. А затем коснулся спускового рычага. Лязгнула дуга, и камень полетел. Ну, возможно, мне повезло, не знаю. В любом случае, камень полетел точно. В шанка он попадет, в этом я не сомневался, так как обладаю навыком попадать, во что стреляю. Но везение состояло в манере попадания. Камень полетел выше, чем пущенный Рохаганом, и на какую-то долю мгновенья показалось, будто я промахнулся. А затем камень угодил прямо по фок-мачте, в четверти пути до палубы, и от нее полетели отчетливо видимые коричневые щепки.

Бойцы снова издали торжествующий крик.

— Отличный выстрел, принц! — заорал Рогахун.

Мы все смотрели с большой надеждой, когда расчеты взводили вартеры. Фок-мачта шанков попала в беду; двое парусов, один черный, другой янтарный, начали уменьшаться. Я увидел, как дрожит верхняя часть рейковой мачты. Если бы эта мачта состояла, как обычно, из собственно фок-мачты, мачты фор-марса и мачты фор-брамселя, то эта штука уже развалилась бы.

Миг спустя, когда лимолюбы начали для облегчения напряжения складывать гармошкой парус сверху, у нас на палубе поднялся крик.

— Летят!

Мы все увидели, как взмыли черные на фоне солнечного света камни, кувыркаясь при полете, и в тот же миг я увидел, что они, несомненно, попадут.

Верстинг Рогахун тоже это увидел, он был отличным вартеристом.

— Вокс побери! — заорал он. А затем, в ярости: — Взводите, онкеры, взводите!

Расчет закончил взводить, и мы все дружно кинулись заряжать вартер следующим камнем. Палуба с ревом и шмяканьем тряслась под нами, а воздух наполнился летящими щепками разрывающей смерти. Двое бойцов с криками рухнули, проткнутые щепками шестифутовой длины. Другие бойцы поскальзывались на пролитой крови. Я увидел, как один матрос тупо взирал на свое запястье. Куда подевалась кисть его руки, никто так и не узнает. В разгар всего этого наша передняя катапульта с сильным лязгом отправила камень в полет. Тут не могло быть ни удушающего дыма, ни сокрушительной отдачи железных пушек, но в других отношениях эта схватка очень сильно походила на те бои, которые я перенес юношей в ходе боевых действий на морях моей родной планеты.

Мы с Рохаганом выстрелили еще по три раза. Нам думалось, что мы попали пять раз из шести выстрелов, и ни тот, ни другой не приписывали неудачный сопернику.

В «Оввендский баринт» снова попали.

И во время всего этого, несмотря на потерю парусов на фок-мачте, противник все приближался.

Капитан Эрен бурей влетел на полуют, с рапирой в руке.

— Принц! — крикнул он. — Мы должны повернуть и порвать его на части! Умоляю, прикажите, магнар! Мы должны пойти на абордаж!

Если это произойдет, то я лично не хотел бы делать ставку на исход боя. Я очень уважал моряков Вэллии. Они шатались по морям с уверенностью, порожденной успехами. Но я знал жуткую жестокость, варварскую мощь этих лимолюбов с таинственных южных океанов.

— Принц Дрей! — взревел Эрен.

Все столпившиеся смотрели на меня. Я увидел их глаза, щетину на щеках, застрявшие на ней капли пота. И кивнул. Говорить я не мог.

— Хай джикай! — прокричал капитан Ларс Эрен. Он с рычанием вернулся к себе на ют, а я сказал дельдару Рохагану: — Долг призывает на ют и меня, Верстинг. Сражайся хорошенько. Если оба выживем, то я отыщу тебя.

Он надел кожаную безрукавку и взял свой кланксер у того Ната, которого недавно обозвал онкером.

— Корг хранит меня, принц, — сурово произнес он, пытаясь затянуть безрукавку и, за отсутствием ремней, заткнул меч за пояс. — Как-нибудь выживу. Молю Опаза хранить вас.

Я удовлетворенно кивнул, и спустился по лесенке на ют. Все стояли на своих постах, строго соблюдая дисциплину. Мечи блестели при свете солнц. Бойцы дышали, широко раскрыв рты. Чулики выстроились — неподвижные, бесстрастные, непостижмые уму апима. Мы рванулись вперед. Наш нос рассекал воду, и пена так и летела в стороны. Вверху развевались наши знамена: прекрасный алый флаг с желтым косым крестом, цвета Вэллии, и малиново-голубой Оввенда. Мой собственный флаг, Превосходный, тут не реял. Под доспех я надел привычную алую набедренную повязку…

Мы стремительно подлетали все ближе и ближе. Вартеры теперь лязгали, стреляя в упор, а стрелы так и скрещивались над узким водным пространством между нами. Это требовалось совершить быстрым чистым натиском. Не обращая внимания на град стрел, я забрался по выбленочным тросам на фок. Теперь перед моим взором открылась вся палуба шанка, и я увидел мельтешившее на ней множество людей! Полу-людей, зверо-людей, так как теперь я их ясно разглядел!

Корабли соприкоснулись — при кульбитах нашего галеона, Эрену было крайне важно подвести наше судно к носу или на четверть румба. Маневр мы выполнили хорошо, и я посмотрел на массивный ахтеркатсль шанка.

Мимо меня просвистел камень и порвал пару вант. Затем пролетели стрелы.

Это была как раз та ситуация, когда щит оказался бы бесценен, но жители Вэллии, также как воины Сегестеса и Турисмонда, щитами обычно не пользовались. И, значит, то, что я первым прыгнул на вражескую палубу, должно быть отнесено к тому простому факту, что я стремился поскорей выбраться из рискованного положения в глазном яблоке чункры.

Мы мигом рванули на абордаж. Захваченные врасплох шанки встретили нас стальной стеной.

За несколько муров они собрались в кулак и с дикими и пронзительными криками, от которых у наших бойцов кровь стыла в жилах, яростно навалились на нас, отшвыривая через наши же фальшборты, опрокидывая на наши же палубы, а потом хлынули следом пронзительно вопящим потоком, порожденным адом уничтожения!

Конец ознакомительного фрагмента