Человек двух миров

I

Пещерный медведь пришел в ярость, поднялся на задние лапы и раскрыл пасть, наполненную желтыми зубами.

— Урррммм! — заклокотало у него в горле.

Колдун, которого пещерные люди называли Мраком, лишь взглянул на чудовищного зверя, и храбрость его улетучилась. Медведь зарычал, и Мрак забыл про заклинания и зелья, которые, как он хвастал, способны одолеть кошмарного зверя. Уронив мешок с магическими предметами, он помчался по склону горы, как перепуганный кролик.

Когда медведь в ярости поднялся перед ним на дыбы, Пещерный Рэнд отпрыгнул под нависающий выступ скалы. Затем он взглянул на Мрака и усмехнулся, глядя, как убегает его спутник.

«Пещерный медведь рычит — колдун удирает», — подумал он и почувствовал удовлетворение. Мрак показал себя трусом. Теперь у пещерных людей исчезнет страх перед колдовством.

Рэнд достал зазубренную кремневую стрелу и натянул тетиву лука. Толстая дубовая палка заскрипела, когда оперенный конец стрелы медленно подполз к его уху. Тетива, сделанная из тщательно выделанного сухожилия громадного лося, натянулась, как струна. И тогда Рэнд выпустил стрелу.

Оперенное древко мелькнуло в воздухе.

Бум!

Стрела до самого оперения вошла в косматую грудь пещерного медведя-великана.

— Урррммм! — снова взревел медведь.

— Аааа! — завопил Рэнд.

На тетиву легла вторая стрела. Ликование и сила переполняла охотника, когда он натягивал лук. Он был Пещерным Рэндом, Рэндом Могучим Охотником. Никто больше в племени не мог натянуть его лук. Ни у кого не было сил и сноровки, чтобы пускать стрелы с такой точностью и силой, как это делал Пещерный Рэнд. Рэнд ликовал от ощущения своей силы.

БУММ! Вторая стрела попала в цель. Она ударила немного ниже первой, чуть ниже крепких ребер грудной клетки, и глубоко вонзилась в тело зверя.

— Урррммм! — ревел медведь.

Он был могучим хозяином гор, этот медведь. Больше, сильнее и быстрее, чем гризли — настоящий гигант. Все живое боялось его. Когда он шел, все удирали с его пути. Когда он ревел, смолкали все звуки в холмах. Когда он бежал, дрожала земля.

Он был Великим Пещерным Медведем.

Люди пещер никогда не убивали великого пещерного медведя. Как и все животные этого древнего мира, они жили в страхе перед ним. Могучими лапами он мог повалить сразу дюжину человек. Одним движением челюстей перекусить человеку руку. Взмахом могучей лапы мог превратить человека в груду кровавого мяса и переломанных костей.

Как и все животные, пещерные люди уступали ему дорогу. Он шел, и никто не смел остановить его.

А вот Пещерный Рэнд и колдун Мрак сами отправились на поиски пещерного медведя. Рэнд, благодаря своей силе, не боялся никого, даже пещерного медведя. Мрак пришел, потому что ему не нравился рост влияния Рэнда на племя, и он хотел унизить своего конкурента.

Но Мрак бросил один лишь взгляд на зверя, которого они искали, и убежал.

Рэнд заскочил на выступ и снова натянул лук.

Третья стрела вонзилась в живот — наиболее уязвимое место животного.

— Йя-а-а-а! — насмешливо завопил Рэнд.

Где-то позади среди скал прятались другие охотники племени. Они должны видеть, как он стреляет в зверя, слышать его клич, знать о его храбрости.

Медведь увидел человека на выступе. До этого он не понимал, что его жалило. Стрелы летели так быстро, что медведь просто не замечал их. Он чувствовал, лишь когда они впивались в его тушу. Но теперь он увидел Рэнда и понял, кто источник этой острой боли.

И пошел в атаку на человека.

Опустившись на четыре лапы, медведь одним прыжком выскочил на открытое место, а потом бросился вверх, на выступ.

Четвертая стрела Рэнда прошла по нему скользом, лишь слегка поцарапав.

Рэнд поспешно отпрыгнул на край выступа и глядел, как чудовищными передними лапами зверь выдалбливает выемки, пытаясь взобраться на уступ.

Его мышцы плеч напряглись, задние лапы неистово царапали стену утеса, пока медведь медленно поднимался вверх.

Рэнд поспешно схватил еще одну стрелу.

— Урррммм! — взревел медведь, нащупав точку опоры.

Рэнд пустил стрелу прямо в открытую пасть зверя.

Медведь не удержался на выступе и упал назад.

— Йя-а! — ликующе воскликнул Рэнд.

Он заставил медведя отступить. Он одержал победу.

Подбежав к краю, Рэнд глянул вниз.

Медведь шел вдоль выступа туда, где уступ понижался, и он мог бы легко подняться на него.

— Да он промчится по уступу, как летящий экспресс, — подумал Рэнд.

Рэнд понимал, что странно было для него думать об экспрессах. Пещерный Рэнд никогда не слышал и слышать об экспрессах не мог. Сам вид экспресса напугал бы пещерного человека до судорог. Экспрессы появятся лишь через тысячи лет в будущем. Но Рэнду медведь напоминал экспресс, несущийся на максимальной скорости. То, что он, пещерный человек, мог сравнивать что-то с экспрессами — даже если это понятие было для него смутным и неопределенным, — было тем, о чем он никогда окончательно не забывал, хотя и не помнил ясно.

Одно Рэнд знал наверняка: он не сможет выдержать атаку медведя.

Даже сто человек не могли бы выдержать нападения пещерного медведя. Зверь разметал бы всю сотню, как ураганный ветер упавшие листья.

Рэнд повернулся и побежал от медведя по уступу.

Позади него раздалось рычание.

Повернув голову, Рэнд увидел, что медведь добрался до удобного места и вскочил на уступ.

Он побежал быстрее, но тут же резко остановился.

Уступ резко закончился. Дальше был отвесная скалистая стена.

Он мог бы спрыгнуть вниз на уступ, который тянулся футах в двадцати под ним, и побежать по нему под гору. Но если бы он сделал так, то медведь последовал бы за ним. А под гору этот могучий зверь мог бежать с потрясающей скоростью.

На пятнадцать футов выше Рэнда тянулся еще один уступ. Если забраться на него, то медведь не сумеет последовать за ним.

Но если он не допрыгнет до этого уступа...

Сзади загрохотали камни. Рэнд услышал царапание когтей по камням, уловил тяжелое дыхание зверя.

Он бросил свой лук вверх, и тот упал точно на уступе. Тогда Рэнд полез за ним. Цепкие пальцы нашаривали трещины в камнях. Вот он схватился за край верхнего утеса и начал подтягиваться...

Но тут правая нога Рэнда, опирающаяся на крошечный выступ, сорвалась.

Он повис, вцепившись кончиками пальцев в край уступа.

И почувствовал, что пальцы начинают скользить.

Медведь внизу пришел в неописуемую ярость и прыгнул вверх. Пальцы Рэнда продолжали скользить. Он отчаянно искал ногой опору. И никак не мог найти.

«Вот тут мне и конец!» — промелькнуло в голове охотника.

— Рэнд, — послышался сверху задыхающийся голос.

Кто-то обутый в мокасины подбежал к краю выступа. Две сильные руки схватили Рэнда за запястье.

— Рэнд... — повторил голос.

Кто-то помог охотнику подняться на уступ.

Внизу у скалистой стены разочарованно ревел и прыгал пещерный медведь. Рэнд взглянул в глаза женщины, которую пещерные люди звали Пег. Это она помогла Рэнду забраться на уступ...

Она была высокой, гибкой и сильной, эта Пещерная Пег. Короткая юбка из выворотной кожи на талии. Загорелые голые ноги были обуты в мокасины. Выше обнаженной талии была затянутая в кожаный лиф полная грудь. Каштановые волосы завязаны узлом. Ее лук и колчан со стрелами лежали на выступе, там, где она бросила их.

В тот момент она показалась Пещерному Рэнду самым красивым существом, какое он когда-либо видел.

— Спасибо, Пег, — проговорил он, тяжело дыша. — Если бы не ты, мной бы сейчас лакомился медведь.

— Я следила за тобой, Рэнд, — ответила она. — Я смотрела сверху и видела то, чего не видел ты — что выступ закончится обрывом. Я предположила, что ты попытаешься вскарабкаться на следующий выступ, так что побежала помочь тебе, если бы тебе понадобилась помощь.

— Ну, Пег, еще раз спасибо, — протянул Рэнд. — Любому, кто охотится на Большого Медведя, понадобится помощь. Твои зоркие глаза спасли мне жизнь. А теперь мы прикончим медведя.

Он поднял свой большой лук и вынул зазубренную стрелу. Девушка тоже взялась оружие. Стрелы полетели вниз, но громадное животное даже не обратило на них внимания. С такого расстояния стрелы не могли пробить густой мех и лишь застревали в нем.

Только попав в живот, стрелы могли причинить зверю боль, но сверху в живот медведю не попасть.

Рэнд остановился, когда у него осталось лишь три стрелы.

— Нужно более могучее оружие, — пробормотал он.

В голове у него мелькнула мысль о ружье, которое нужно прижимать к плечу, ружье, мечущем огонь и дым и валившем с ног любого зверя, на какого было нацелено. Если бы только у него было такое ружье! Даже пещерный медведь не мог бы противостоять ему.

Но такого оружия у него не было. Такое оружие было лишь в темных глубинах его странного разума. Такого оружия не было в мире пещер. Рэнд огляделся. На уступе лежал громадный валун. Рэнд положил лук.

Валун был так тяжел, что Пег пришлось помогать ему. Вдвоем они подкатили камень к краю уступа. Медведь находился на уступе под ними. Они тщательно прицелились и в нужную секунду сбросили валун. В мире пещер громадный валун мог стать могучим оружием. Он ударил медведя в середину спины. Раздался громкий треск ломающегося позвоночника. Животное конвульсивно содрогнулось и полетело с уступа, ударяясь с глухим стуком о выступающие из скалы камни, пока не затихло внизу, на том самом месте, где Рэнд и Мрак впервые увидели его.

Затихло и больше не шевелилось.

Рэнд и Пег широко раскрытыми глазами посмотрели друг на друга.

У каждого в голове гремело: ПОБЕДА! Они убили пещерного медведя! Они убили зверя, которого люди никогда еще не убивали. Они все больше и больше изумлялись сами себе. Они совершили великий подвиг!

Затем они стали спускаться вниз по уступу к медведю.

II

Они стояли возле медведя. Мертвым, могучий зверь казался меньше, чем был при жизни, словно смерть выкачала из него соки. Рэнд заметил, что он лежит на мешке

Мрака со всякими магическими штучками, который колдун бросил, когда спасался бегством. Рэнд подумал, что Мрак убежал, а он, Пещерный Рэнд, остался, сражался и, с помощью Пег, одолел Большого Медведя.

Теперь он станет могущественнее, чем Мрак. Племя признает его силу. Они станут смеяться на Мраком, когда тот вновь начнет пытаться производить на них впечатление своим колдовством.

— Из шкуры получится прекрасная одежда, — заметил Рэнд. — Мы тщательно выскоблим ее, и следующей зимой она станет беречь нас от мороза.

В пещерном мире бракосочетание было очень простым.

Рэнд заметил, как что-то запульсировало в ее горле, когда он произнес эти слова.

— Рэнд...

— Я именно это имел в виду, — подтвердил Рэнд. — Иначе не стал бы говорить. Следующей зимой одежда сбережет нас от холода. Когда ночью в пещере погаснет костер, нам будет тепло.

Вот и все, что требовалось сказать. Спаривание было здесь очень простым процессом.

— А теперь освежуем медведя, — распорядился охотник, наклонился и достал кремневый нож, подвешенный у него на поясе.

Шкура медведя оказалась очень прочной. Рэнд пилил шкуру, но нож был острым далеко не по всей длине. А в голове у него снова мелькнула мысль о другом ноже, ноже с чрезвычайно острым лезвием, сверкающим, как огонь.

Но где он видел подобный нож?

Рэнд покачал головой. Он не мог вспомнить, где и когда видел его, но мысль о ноже, точно так же, как мысль об экспрессе, засела в его голове.

Пег встала рядом на колени и помогала, туго натягивая шкуру, чтобы кремневому лезвию было легче резать. Они трудились довольно долго, прежде чем Рэнд понял, что слышит голоса.

Он обернулся.

На него и Пег смотрела вниз со склона горы группа охотников. И с ними был Мрак.

— Хо! — крикнул Рэнд. — Спускайтесь! Спускайтесь и посмотрите на Большого Медведя, которого я убил!

Они побежали по склону, в широко открытых глазах плескался страх.

— Большой Медведь убит! — сказал один.

— Медведя убил Рэнд, — добавил второй.

А третий уловил связь между Рэндом и убийством медведя.

— Рэнд — могучий охотник, — заявил он. — Самый могучий охотник племени.

Рэнд вспыхнул при этих словах. Немного похвалы приятно любому, только не стоит слишком явно показывать это. Они могут счесть его самодовольным, если заметят, насколько он рад...

Пег заработала быстрее, чтобы скрыть удовольствие при этих словах охотников. Она заслужила право быть помощницей Пещерного Рэнда, и была взволнована и рада этому.

Только Мрак был не рад. Он медленно обошел вокруг медведя, словно хотел удостовериться, что тот в самом деле мертв. Рэнд не стал ничего говорить о том, как сбежал Мрак, когда они встретились с медведем.

— Это помогло мое колдовство, — внезапно объявил Мрак. — Если бы не мое колдовство, медведь был бы все еще жив.

Пег быстро обернулась. Колдун нравится ей не больше, чем Рэнду, но Рэнд жестом велел ей молчать, когда она хотела что-то сказать.

— Помогло мое колдовство, — повторил Мрак.

Заявление колдуна произвело впечатление на и так уже испуганных охотников. Для них, живущих в доисторические времена, мир был полон колдовства. Когда по небу летели облака, их заставляло двигаться колдовство. Молния была гневным демоном, а гром — его голосом, вопившим в небесах. Солнце — великим богом, управлявшим небом днем, а луна — маленьким богом, правящим им по ночам. Каждый холм и каждая гора были прибежищем духов, в каждом дереве, в каждой рощице жили невидимые создания. У любого животного в лесу, у каждой рыбы в реке, у каждой летящей птицы имелся собственный дух. И если охотник возвращался домой без добычи, значит, он не понравился духам.

В этом мире, где повсюду таилось колдовство, колдун, утверждавший, что владеет им, считался очень могущественным человеком, которого все боялись.

— Это было мое колдовство, — в третий раз повторил Мрак. — Без моего колдовства медведь не умер бы.

Он был полон решимости потребовать часть добычи.

— Тьфу! — сплюнул Рэнд.

Все зашло уже слишком далеко. Если Мрак будет настаивать, что он помог убить медведя, то Рэнду придется рассказать правду. И его поддержит Пег.

— Помогло мое колдовство, — продолжал настаивать Мрак. — Собственно, колдовство не просто помогло. Именно оно и убило медведя.

— Оно убило медведя?! — внезапно взорвался Рэнд. — Это ложь!

— Я могу это доказать, — ответил Мрак.

— Ты не сможешь доказать ложь, — горячо выкрикнул Рэнд.

Он посмотрел на лица охотников. Люди были уже поражены конфликтом между Рэндом и колдуном. И Рэнд собирался усилить их впечатление.

— Когда мы встретились с медведем, — медленно проговорил он, — Мрак убежал. Когда медведь заревел, Мрак выронил все свое магическое барахло и дал деру. Я еще не встречал человека, который бежал бы быстрее, чем Мрак.

Его заявление произвело на охотников хорошее впечатление. Они не уважали тех, кто убегает от опасности.

— А в то время, как Мрак сбежал, Рэнд остался и боролся с медведем, — сказала Пег. — Я видела это. Рэнд пускал в медведя стрелы, а Мрак бежал сломя голову.

Ее слова оказали еще большее впечатление. Некоторые охотники начали с сомнением глядеть на Мрака...

Колдун, в котором сомневаются охотники, колдун, которого племя считает трусом, может пойти и перерезать себе горло. Мрак увидел, что охотники задумались, и понимал последствия этого.

— Я сказал, что мое колдовство убило медведя, — закричал он, — и могу это доказать!

— Ну, попытайся, — усмехнулся Рэнд. — Пег и я видели, как ты бежал.

— Я действительно бежал, — признался Мрак и взглянул на охотников, чтобы увидеть, какой эффект произвели эти слова.

Охотники хмуро глядели на него.

— Он признается, что убежал, — сказал один из них.

— Разумеется, я бежал, — быстро проговорил Мрак. — Я убежал, чтобы заставить медведя последовать за мной. А когда убегал, то оставил слови колдовские вещи в качестве ловушки. Глядите! — ликующе воскликнул он. — Глядите, как отлично сработала моя ловушка. Медведь наступил на мой мешок и упал замертво. Глядите! Вот вам мое доказательство! Медведь лежит на моем мешке!

Он показал на свой мешок, угол которого торчал из-под плеча медведя.

— Как только медведь коснулся моего мешка, он тут же упал мертвым, — повторил Мрак. — Так что медведя убило мое колдовство!

— Ложь! — завопил Рэнд. — Это ложь! — Он вскочил на ноги. — Мы вместе с Пег убили медведя на уступе, мы сбросили на него большой камень, который сломал ему хребет...

Он замолчал, поняв по лицам охотников, что его даже не слушают.

— Они поверили Мраку, — прошептала Пег. — Его волшебный мешок находится под медведем. Они считают, что медведя убило колдовство.

В рассуждениях люди первобытного мира часто путали причину и следствия. Медведь умер на мешке колдуна. Значит, он был убит колдовством. Независимо от того, что Рэнд и Пег сбросили камень, который сломал ему спину, медведь умер от колдовства.

Вот чему верили охотники. Они своими глазами видели этот мешок. Они знали, что он принадлежит Мраку.

— Я требую шкуру! — ликующе крикнул Мрак. — Рэнд может забирать себе мясо, но шкура — моя!

— Ты лживая крыса! — взревел Рэнд.

Он осознал сразу три факта. Во-первых, он разозлился, гнев кипел у него в груди. Мрак обманул его, ловко сманеврировав, и это привело его в ярость.

Во-вторых, в руке у него был нож, и было бы так приятно всадить этот нож в горло Мрака по самую рукоятку.

И в-третьих, он услышал голоса.

Голоса доносились издалека, но становились все громче и тянули его к себе. И по мере того, как они усиливались, склон горы, ликующий Мрак, больша туша медведя, группа охотников возле нее и Пещерная Пег — все начало тускнеть и расплываться.

Смутно, очень смутно Пещерный Рэнд начал понимать, что происходит. То, что все окружающее смазывалось и исчезало, было как-то связано с его способностью, думать об экспрессе, с его способностью думать об оружии, которое нужно прижимать к плечу, и тогда из него вырывается огонь, дым и гром, и это оружие принадлежит к совершенно другому миру.

Рэнд стал постепенно понимать, что происходит. Это происходило уже много раз и всегда раздражало его. Он хотел быть Пещерным Рэндом больше, чем Джоном Рэндом из двадцатого века, но ничего не мог с этим поделать. Когда появлялась непреодолимая тяга, он вынужден был ей повиноваться, и знал это.

Мир пещерных людей уже исчез. Исчезла высокая гора, исчез Великий Пещерный Медведь, исчезла Пег, и исчезли столпившиеся вокруг охотники.

Рэнда захватил бурный поток и понес куда-то.

Он закрыл глаза, будучи Пещерным Рэндом, и снова открыл их уже Джоном Рэндом из двадцатого века.

III

Он открыл глаза как Джон Рэнд из двадцатого века. Где- то на тусклых задворках его сознания была память о Пещерном Рэнде. Неопределенные, смутные, бесформенные воспоминания, которые всегда оставались с ним. Он не был уверен, что может в них разобраться, но никогда не забывал, что он Джон Рэнд из двадцатого века и одновременно Пещерный Рэнд.

Он лежал на кушетке в своем кабинете. Нос и нижнюю часть лица закрывала резиновая маска. Резиновая трубка тянулась от маски к несложному аппаратику, стоявшему на столике у кушетки, аппаратику, предназначенному контролировать подачу в легкие закиси азота.

Вдохнув точно отмеренную порцию закиси азота, он засыпал и видел сны.

Вернее, один и тот же сон. И в этом сне он был Пещерным Рэндом. Вернее, он сам не считал это сном. Он считал это реальностью. Он думал, что закись азота открывает на время какую-то дверь, и он попадает через эту дверь в прошлое, во времена пещерных людей.

Его жена Дженни считала, что это всего лишь сны. Она считала, что ее муж свихнулся. Точнее, что он псих ненормальный. Но не опасный псих, не такой, чтобы волноваться по этому поводу, а что-то такое, о чем не хотелось бы, чтобы узнали знакомые.

Она и вызвала известного психиатра доктора Пекоффа, чтобы вылечить Рэнда.

Открыв глаза, Рэнд увидел, что в комнату вошли Дженни и доктор Пекофф. Они включили свет и глядели на него.

Это их голоса он услышал в первобытном мире. Эти голоса выдернули его из прошлого. Голоса и включенный свет, давление света на закрытые веки — вот что переместило его обратно в настоящее. Они заметили, что он очнулся.

Доктор Пекофф сделал легкий жест рукой, говорящий: «В этом весь ваш чокнутый муженек. Вон он лежит на кушетке. Мы стараемся его вылечить, а он снова надышался закисью азота. Как только мы уходим, он продолжает свои штучки».

В этом жесте было презрение. Сам по себе, он говорил больше, чем любые слова: «Зачем вам нужен этот человек, Дженни? Он на грани безумия. Я психиатр и разбираюсь в этом. Его нужно поместить в клинику, где лежит много таких. И тогда мы с тобой...»

Дженни вошла в кабинет и притворилась, что не замечает маску и аппарат на столике, дозирующий закись азота.

— Привет, дорогой, — сказала она. — Подремал?

Рэнд сел на кушетке, снял маску и положил ее на столик. У него слегка кружилась голова — остаточное действие газа.

Он сделал вид, что не замечает, что они вновь застукали его за использованием закиси азота.

— Да, — подтвердил он. — Немного подремал. Ну, и как спектакль?

Жена с Пекоффом ходили в театр.

— Доставил большое удовольствие, — ответила Дженни. — Жаль, что ты не пошел с нами. Мне кажется, тебе бы тоже понравилось.

Она продолжала притворяться, что не замечает маску, и этим подчеркивала растущее между ними разногласие. Ему было жаль, что он не мог устранить это разногласие. Ему было жаль, что они не могли снова стать близкими, жаль, что между ними уже не вспыхивала любовь, которая когда-то была, когда- то, пока он не начал экспериментировать с закисью азота.

Трудно было решить, что для него важнее — его эксперименты, вечный поиск истины, спрятанной где-то в тени, или его жена. Он боялся, что то и другое не совместимо.

Мысли его все еще путались с воспоминаниями о Пещерном Рэнде, Мраке и Пег, которая спасла ему жизнь в давно минувшие времена.

Однако те времена не были давно минувшими. Люди думают, что настоящее превращается в прошлое, что время проходит мимо и исчезает навсегда. Но Джон Рэнд считал, что это не так. Он считал, что нет никакого прошлого и нет никакого будущего. Было лишь настоящее. Пещерный Рэнд и Джон Рэнд из двадцатого века существовали одновременно. Они лишь разделены странной завесой между измерениями, пропастью между измерениями, которые человеческое сознание неправильно считает прошлым и будущим, хотя и то и другое является настоящим. Джон Рэнд не мог сформулировать это яснее, но для него оно было вполне понятно.

И закись азота была путем через завесу, мостиком через пропасть между измерениями.

Было ли это на самом деле?

Он полагал, что было. Он считал, что одновременно существовал и Джоном Рэндом из двадцатого века, и Пещерным Рэндом. Он считал, что жил одновременно в обоих мирах, хотя ему больше нравился мир Пещерного Рэнда. Жизнь Пещерного Рэнда была гораздо насыщеннее, чем жизнь Джона Рэнда, богатого, хотя несколько эксцентричного биржевого маклера.

Джон Рэнд унаследовал свое богатство. Ему не пришлось бороться за него. Возможно, именно поэтому деньги его не интересовали.

Пещерный Рэнд должен был бороться за все, что имел. Первобытным людям ничто не давалось легко. Если им нужен был лук, то они должны были вручную срезать деревце и очистить его ствол каменным ножом. Они сами должны были сделать тетиву, сами сделать стрелы, найти для них подходящие кремни, обработать их, поймать птицу и надергать из нее перьев для оперения.

Ничто не давалось легко в том мире. Приходилось самому искать еду, иначе останешься голодным. Нужно было либо убить оленя и выделать его шкуру, чтобы соорудить из нее одежду, либо страдать от холода. Каждый день был борьбой.

В двадцатом веке еду Джону Рэнду готовили опытные повара, подавали вежливые официанты на изящных фарфоровых тарелках, а столики были накрыты белоснежными скатертями. Одежду ему шили первоклассные портные. В офис его отвозил шофер.

В офисе на него трудились нанятые служащие. Все делалось для него. Все. Он посмотрел на Дженни.

Ну, скажем, не совсем все. Например, между ним и Дженни были разногласия, мешавшие им наслаждаться друг другом. И он был сыт этим по горло.

Этой цивилизации он предпочитал сырое красное мясо дикой жизни. Он был охотником. Все мужчины были охотниками.

Они были охотниками, но жили в городах, где не на кого было охотиться.

Они были охотниками, гоняющимися за мышью с оружием на слонов.

Они охотились на кроликов с такими мощными луками, что из них можно было свалить бегущего лося. Но они не хотели гоняться за мышью, им не нравилось охотиться за кроликами. Просто им больше нечего было преследовать, не на кого охотиться.

Эмоционально мужчины оставались пещерными людьми. Вот только жили они в городах. Асфальт был у них под ногами, четыре стены вокруг и паровое отопление в комнатах.

В небе были звезды, но они не видели их из-за неоновых реклам по ночам.

Джон Рэнд был сыт всеми этим по горло...

Дженни притворялась, что не замечает аппарат для подачи закиси азота, но Пекофф не хотел притворяться.

— Мне казалось, я велел вам прекратить все это, — заметил он.

Голос его был резок — голос врача, дающего своему пациенту предписания, врача, ставящего окончательный диагноз.

От этого тона волоски на загривке Джона Рэнда встали дыбом.

— Идите к черту, — ответил Рэнд.

Оба мужчины ощетинились друг на друга, как незнакомые собаки. Пекофф утратил контроль за своими эмоциями. Он был психиатром и знал, что нельзя рычать на пациентов. Дженни понимала, почему он утратил самоконтроль. Почему он начал рычать. Просто он хотел Дженни.

Она усложняла ситуацию.

Двое мужчин и одна женщина.

И она понимала, что усложняет ситуацию.

— Не хотите ли есть? — поспешно спросила она, обращаясь к обоим. — Может быть, вы не откажетесь от бекона и яичницы-болтуньи?

Рэнд посмотрел на часы. Время было за полночь.

— Повар уже ушел, — проворчал он.

Ну да, какая же без повара может быть яичница с беконом?

— Я сама приготовлю, — заявила Дженни.

Рэнд уставился на жену с плохо скрываемым удивлением. Она хочет жарить яичницу с беконом?

Это предложение сбило его с толку. Насколько он знал, Дженни не могла даже кофе приготовить. Она тоже принадлежала к миру двадцатого века, его миру, к миру, где люди делают для вас то, что вы не умеете делать для себя.

Пег, Пещерная Пег могла помочь освежевать медведя и выделать его шкуру, а когда наступит зима, она будет лежать под этой шкурой и согревать вас.

— Я моту сделать яичницу, — повторила Дженни.

Рэнд был так удивлен, что даже не стал возражать, так удивлен, что почти забыл о Пекоффе. В голове у него крутилась лишь одна мысль —Дженни собирается сама готовить яичницу с беконом.

Оба мужчины пошли за ней на кухню. Там стояла электроплита и холодильник, такой большой, что в него могла войти половина оленя.

Вот только здесь не было половины оленя.

В пещерах, где иногда был олень, холодильник был нужен, ужасно нужен, но его там не водилось. Здесь же был этот замораживающий ящик, но — никакого оленя.

Дженни неплохо приготовила яичницу. Рэнд попробовал кусочек и причмокнул губами.

— Ну и что вы видели во сне на этот раз? — поинтересовался Пекофф.

Рэнд не хотел говорить о своем сне. Пекофф постоянно вынуждал его рассказывать о том, о чем Рэнд предпочел бы молчать.

— То же, что и всегда, — уклончиво ответил он. — Превосходная яичница, Дженни. Я и не знал, что ты умеешь готовить.

Она покраснела от удовольствия.

— О жизни пещерных людей? — продолжал Пекофф.

—Да, — волосы снова встали дыбом на загривке Рэнда. — И я не думаю, что это был сон, — отрезал он.

Дженни сморщилась, словно эти слова причинили ей боль. Конечно, это был сон. Это должен быть сон, игра воображения, причиной которой стало вдыхание закиси азота.

Пекофф с довольным видом откинулся на спинку стула.

— А что это, по-вашему? — спросил он.

— Мне кажется, что я одновременно являюсь двумя людьми, — ответил Рэнд. — Будь я индуистом, я бы сказал, что я — воплощение пещерного человека. Но я не индуист и не думаю, что я — какое-то там воплощение. Я думаю, что практически я — два человека. Один из них — Пещерный Рэнд. Другой Джон Рэнд, которого вы знаете. Я думаю, что закись азота создает мостик через пропасть времен, соединяя во мне две ипостаси.

Он знал, что это звучит глупо, пытаться облечь эти мысли в слова. Он думал, что трудность объяснения заключается не в его понимании, а в словах, которые приходится использовать, чтобы объяснить все это. Идея, возникающая у него в голове, не укладывалась в слова. Нужные слова еще не изобретены. Пока что нет слов, чтобы описать истинную сущность времени.

Но все же, из всего прочитанного Рэнд знал, что много ученых размышляли о времени. Например, геометр Риман. Или российский математик и мистик Успенский.

Время существовало. Время было плохо осознаваемым пространством. Время было результатом недостаточного понимания трехмерным человеком четвертого измерения.

Ученые думали об этом и пытались понять суть времени.

— И вы считаете, что закись азота создает мостик сквозь время? — спросил Пекофф.

Рэнд кивнул. Пекофф больше ничего не сказал, но они с Дженни обменялись взглядами, означавшими, что у них есть какой-то секрет, не известный Рэнду.

Рэнд поймал эти взгляды.

— Вы оба что-то скрываете? — спросил он.

— Нет, — быстро ответила Дженни. — О, нет, Джон. С чего ты это взял?

Она выглядела испуганной и грустной одновременно.

— Вы удовлетворены? — спросил Пекофф.

Рэнд понял, что психиатр обращается не к нему, а к Дженни.

— Я... я... — запинаясь, пробормотала она.

— Либо да, либо нет, — заявил Пекофф. — Но никак не то и другое сразу. Что скажете?

— Наверное, удовлетворена, — медленно проговорила она.

Пекофф резво встал со стула. Они ели за большим столом на кухне, что было приятно в отличие от жесткого этикета столовой. Пекофф вышел из кухни. Рэнд слышал, как открылась парадная дверь квартиры. Дженни потянулась через стол и конвульсивно схватила Рэнда за руку.

— Пожалуйста, Джон, — прошептала она. — Что бы ни произошло, помни — мы делаем это для тебя...

Он уставился на нее.

— Что делаете для меня? — с сомнением спросил он.

Дженни не ответила. В кухню вернулся Пекофф. За ним следовали двое.

— Вот ваш пациент, — сказал он. —Держите его, прежде чем он сможет кому-либо повредить.

 

Конец ознакомительного фрагмента.