Татьяна Шапошникова "Последний аргумент"

Отталкиваясь от архетипа идеальной женщины, такой, какой ее задумал Создатель, автор моделирует этот образ, максимально приближая к современной действительности, и, в русской традиции русских классиков, препарирует женские души, а если шире – говорит о человеке и невозможности сочетания «житейского счастья» с чистотой и правдой.

Книга «Последний аргумент»

     Мариночка втайне очень гордилась собой. Ей удалось стать хозяйкой своей… нет, не судьбы, все-таки приходилось признать, что судьба вершится кем-то другим, повыше ее – жизнь то и дело наглядно демонстрировала это, - но она смогла стать хозяйкой самой себе! Долгое годы никто ее не замечал в офисе, так что она и сама-то себя не знала, но теперь… Теперь ее все уважали. И даже иногда просили ее совета в той или иной ситуации. И она давала эти советы – с видом искренним и благожелательным. А ведь у нее даже диплома о высшем образовании не было, и она не скрывала этого!

Нет, тому, чему Мариночка выучилась за последние двадцать пять лет, в институтах не учат.

Если Мариночку спросить о том, как она попала в город на Неве, то да – теперь это уже был миф, легенда. Мариночка, сгустив краски, повествовала о побеге из дома, пяти сутках, проведенных в плацкартном вагоне у туалета на верхней полке, единственном чемодане - и, разумеется, о тоненькой пачке денежных знаков, туго свернутых и спрятанных в лифчике платья, которое было на ней. Поезд прибывал на Московский вокзал в шесть утра. Мариночка вспоминала как страшный сон свой первый день пребывания в культурной столице... И все-таки она не пропала: устроилась уборщицей в трамвайное депо – там сразу же давали койку в общежитии. Осенью ее взяли в ученики водителя трамвая.

Уже весной она познакомилась с высоким атлетом, студентом четвертого курса какого-то технического вуза, и летом молодые люди вместе отправились в Геленджик. Там же они узнали о том, что Мариночка ждет ребенка. Вернулись с отдыха и расписались.

Отныне у Мариночки был муж, глубоко шокированная выбором сына свекровь, квартира – и никакого трамвайного депо: муж запретил Мариночке иметь что-либо общее с ее прежним миром. Было решено, что потом, когда ребенок родится и подрастет, у Мариночки будет еще возможность выбрать профессию и получить образование.

Но как раз эта часть истории Мариночку сейчас, по прошествии стольких лет, занимала меньше всего: то, что у нее вышло с молодым атлетом, Геленджиком и свадьбой, - было уделом многих. Почему-то никакого волшебства она в этом не видела. Она считала это само собой разумеющимся, ведь ей было двадцать, она была молода и красива - и знала об этом.

Последующие три года Мариночка разрывалась между ребенком и мужем, а муж в свою очередь разрывался между молодой женой и матерью, у которой шок от женитьбы сына так и не проходил, и то, что у них троих было каждый вечер в квартире – то было как раз-таки волшебство, впрочем, больше походящее на колдовство. Перед колдовством Мариночка была бессильна… Вдруг, безо всякой видимой причины, в квартире повисало напряжение, свекровь ходила вокруг нее и младенца кругами, наливаясь чем-то зловещим – потом следовала вспышка, буря слез, жалоб и даже мольбы, адресованные сыну, защитить ее от произвола невестки, - Мариночка все это время стояла здесь же, в комнате, и плакала. Молодой муж матери не противоречил, посматривал на Мариночку оловянными глазами и только ночью, в их полутороспальной кровати, не сразу, он становился прежним. Через три дня все повторялось.

Самым забавным в этом эпизоде могла показаться все возрастающая скупость мужа, как полагала Мариночка, переданная ему с молоком матери. В доме почему-то не было крышек для кастрюль, сковороды, скалки – так что Маринины пирожки были изготовлены вручную в буквальном смысле... Однажды Мариночка, вернувшись домой после прогулки с ребенком, принесла в дом новенький нож с зазубренным лезвием и коричневой ручкой для резки мяса и овощей - тем, что был у них на кухне, она не могла резать, - принесла и торжествующе протянула свекрови – в знак окончательного примирения после вчерашнего очередного скандала. 

- Вот, смотрите! Это мы с Кирюшей сэкономили на проезде и купили!

Свекровь отпрянула, взвизгнув: 

- Ты его купила, чтоб меня зарезать?!

Нож выпал из Мариночкиных пальцев на пол.

В полном соответствии с народной приметой, в дом тут же явился мужчина – сын, муж и отец. И грянул грандиозный скандал. Последний, потому что свекровь была неумолима: «Еще один такой раз - и я не выдержу», - тихонько поведала она сыну, держась рукой за то место, где у нее должно было быть сердце. И так, чтобы Мариночка тоже слышала.

После развода, перенасыщенного нелепыми обвинениями, грязной ложью и взаимными претензиями, Мариночка очутилась в малюсенькой коммунальной комнате страшного на вид дома. Риэлторша уверяла Мариночку, что ей как раз-таки крупно повезло: дом стоял в очереди на снос, жильцам будут раздавать квартиры в новых домах, так что это даже хорошо, что Мариночка не одна, а с ребенком.

Вот отсюда рассказ о жизненном опыте Мариночки мог бы стать по-настоящему занимательным. Ведь теперь в нем была правда, и только правда – голая и сермяжная, как тогда выглядела Мариночкина комната и сама Мариночка. 

От прошлой жизни ей досталась детская кроватка, повидавшая виды коляска-трость и малыш. И больше ничего. Ах нет, еще нож с зазубренным лезвием и коричневой ручкой. Тот самый, которым она намеревалась зарезать свекровь.

Мариночка хорошо запомнила тот момент, когда она осталась одна с сыном в голой комнате – как она провернула ключ в замке и, медленно развернувшись, привалилась спиной к двери. От нечего делать подняла глаза на потолок в желтых потеках, равнодушно оглядела свисающие обои, потом перевела взгляд вниз, на пол с подгнившим паркетом. Растерянно подошла к окну и уставилась вниз, не зная, как ей быть дальше. Тут взгляд ее упал на диван, стоявший прислоненным к мусорному контейнеру.

Диван!

Мысль еще не оформилась в голове у Мариночки, но она проверила застежку ремня в коляске спящего в ней сына - закрыта ли - и, набросив на плечи куртку, сбежала вниз.

Диван оказался чистым золотом – в том смысле, что когда-то был обит тканью с золотистой ниткой. Рядом с ним в луже с окурками и птичьим пометом сидел мишка кофейного цвета и улыбался. Мариночка долго стояла возле помойки и смотрела то на диван, то на медведя. Совсем рядом на детской площадке распивали пиво какие-то мужики и что-то шумно обсуждали. В какой-то момент говорящий смолк и посмотрел на Мариночку:

- Что, диван понравился?

Она растерянно кивнула, не решаясь заговорить. Кто-то из мужиков добродушно засмеялся, а один из них встал и, нетвердо ступая, пошел прямо на Мариночку. В итоге трое из них, четвертый остался на площадке, весело и дружно взялись за диван и потащили его к Мариночке на пятый этаж. Когда диван втискивали в дверь, у него отломилась ножка. 

- Это ничего, девушка, мы еще лучше ножку приделаем! – воскликнул один из них, и все засмеялись. – Да правда! – Говоривший исчез, а когда вернулся – в руках у него было по кирпичу.

- О, как влитой встал! – обрадовался он, увидев диван, стоящий у окна, опустился на колени и стал пристраивать кирпичи.

- Ну, девушка, с таким диваном теперь…

Все опять засмеялись, кроме Мариночки. 

Тут заплакал ребенок, и очень кстати: словно по команде, мужики смолкли, испуганно воззрились на Кирюшу, зашикали друг другу и тихонько стали выбираться из комнаты.

- Ну, если что – зовите. Мы вам и стол можем притащить, и стулья – да мало ли что понадобится! – сказал на прощание тот, что бегал за кирпичами.

Через минуту он снова возник на пороге - с кофейным медведем, с тем самым.

- Во какой зверь веселый, только постирайте его!

Остаток вечера, намывая комнату и разбираясь в немудреных пожитках, Мариночка косилась на свой новый диван и на сидящего в его уголке медведя, который после стирки нахохлился и больше не улыбался. А когда сын, напрыгавшись в кроватке, незаметно уснул, словно щенок в манеже, она бросила все и улеглась на диван, как была, в одежде, вытянулась в струнку, ощутив спиной, наверное, каждую пружину этого дивана… Она была почти счастлива.

Утром Мариночка проснулась другим человеком…

Конец ознакомительного фрагмента